162. А. Л., А. В., В. А. ВИТБЕРГАМ и П. П. МЕДВЕДЕВОЙ
Март (после 4) 1838 г. Владимир.
Покорнейше прошу всех сесть кругом, а читать заставить Веру Александровну.
Я понемногу начинаю привыкать к совершенно одинокой жизни, начинаю отвыкать от людей и с тем вместе от шума; мысль, чувство не испаряется словом, а кристаллизуется глубоко в душе. Довольно — мне люди последовательно передали все, что у них есть. Сначала материальное существование, потом одной рукою симпатию и дружбу, другой гнет и ненависть, одной рукой подали библию, а другой Фоблаза — больше нечего мне получить. Мысль славы, и тобою я жертвую — вы ее назвали ребяческою в одном из последних разговоров — и были неправы; мысль деятельности, прощай и ты. И мне жаль их, так, как жаль вятских друзей и друзей московских, — но делать нечего, я не ваш, так, как монах, не принадлежу свету, а принадлежу вселенной. Недавно сладко и изящно мечтал я о смерти, она мне являлась с чертами ангела, и, скрестив руки на грудь, я смотрел вверх. — Эти дни моя душа не болела так судорожно, не рвалась так на клочьи, как прежде, и вот гармония разлилась по ней. — Часто обертываюсь и смотрю на это прожитое пространство, и оно выходит из гроба, и я, как «покойный император» Жуковского, делаю смотр. Вот оргии — в которых все-таки нет того вреда, который вы предполагаете. Вот смех. Вот слеза — слезы, — я не отворачиваюсь ни от чего. Душа моя — offne Tafel. Да, я, изведал жизнь — не так, как поэты нашего века, а свинцом, а зажженной серой. Святого искал я и нашел наконец Святое, а в нем, как в белом луче солнца, соединено и изящное, и великое.
Моя владимирская жизнь, повторяю, это сорок дней в пустыне. — Это крест на паперти.
Вы не узнали бы меня, нет, вы-то бы, кажется, узнали, а многие, любившие во мне не мое — разгул, — не узнали бы теперь. Дай бог сил совершить начатое — но он и дает силы, он сам своей десницей подносит к устам моим чашу небесного снятого питья. Александр Лаврентьевич, высока жизнь и на земле для того, кто умеет ее постигнуть.
Теперь ко вздору, т. е. к подробностям обо мне. — Головная боль sui generis продолжается, т. е. не боль, а сильные приливы; совсем напротив — кажется, что надзор не продолжается; но я еще ничего не предпринимаю. Дальше — я совершенно отвык есть, доселе и копченая телятина, и рябчики, и все цело, тут еще из Москвы наслали всякой всячины, и мне смешно смотреть на заботу о еде: что на это скажет Эрн?
Квартира довольно велика и удобна; но нечиста до бесконечной степени, я тут не останусь, хочу иметь un joli-chez-soi, an chez-soi confortable[129], и дорого 25 руб. в месяц. Здесь на все дороговизна непомерная. А может скоро-скоро и не надобно во Владимире chez-soi Я. Солнцем буду намечать эту мысль.
Но и в самом деле я эгоист, говорю все о себе; итак, сим оканчиваю ячество.
Что вы, долго ли грустили обо мне, и как теперь? Пожалуйста, подробней пишите — и дым Вятки Герцену сладок и приятен, извините, что не сказал отечества, отечество мое — Москва.
Как теперь вижу: вот Вера Александровна разливает чай, а дежурная идет за Прасковьей Петровной, а вы ходите по комнате с Авдотьей Викторовной. — Когда-то увидимся? Ежели и никогда — не ужасайтесь, души наши увидятся; где б ни был пилигрим, он благословит дуб, под сенью которого от дыхал (в альбоме у В<еры> А<лександровны>) он не забудет родительской дом в чужом доме.
— взгляните на этих милых, прелестных херувимчиков и не неглижируйте.
Ах как хорошо провели мы время в один из последних вечеров, когда с Полиной перечитывали «Деву Орлеанскую», помните, Вера Александровна? — но перед тем, как вы пели«Матушка, голова болит» как континуацию Деве Орлеанской, у которой часто болела душа. Опять начал вздор говорить. Прощайте, прощайте, прощайте.
Примечания
Печатается по автографу (ПД). PC, 1876, №10, стр. 275 — 277. Датируется на основании упоминания этого письма в письме к Витбергу от 7 апреля 1838 г.: «Из прошлого письма вы могли догадаться, что я виделся с Наташей...» (наст. том, стр. 358); Герцен был в Москве 2 — 4 марта 1838 г.
... «покойный император» Жуковского... — В стихотворении В. А. Жуковского «Ночной смотр», представляющем собой перевод одноименной баллады Иосифа Христиана Цедлица.
...кажется ~ — См. комментарий к письму 140.
Квартира довольно велика и удобна.. — В это время Герцен жил на Большой улице, у Золотых ворот, в доме Адоева.
... и дым Вятки Герцену сладок и приятен... — «Горе от ума») «и дым отечества нам сладок и приятен».
... (в альбоме у В<еры> А<лександровны>)... — Имеется в виду запись Герцена в альбоме В. А. Витберг, сделанная им 12 ноября 1837 г. (см. I, 331). В аллегорической форме Герцен изобразил судьбу А. Л. Витберга, сравнивая его с разбитым дубом, а себя — с усталым путником. Вера Александровна, которую Герцен считал духовно близкой к отцу, изображена им в виде юной ветви, призывающей «луч солнца на свои листы».
... перечитывали «Деву Орлеанскую»... —
— Ред.