174. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ
11 — 12 апреля 1838 г. Владимир.
11 апреля.
Вчера, мой ангел, я не писал тебе — день мрачных воспоминаний, сегодня три года, как я был проездом в том же Владимире. Я был как-то душою утомлен вчера, и сегодня тоже, не от воспоминаний, не от прошедшего, а от зари будущего счастия, от восходящего солнца. Мы здесь чудесно проведем время, я начинаю любить наш маленький Владимир. Ты не можешь себе представить, как изящно его положение, я беспрерывно гуляю. Мы вместе будем гулять — нужно ли еще хоть слово, ты чувствуешь, что это! Ну что же, сделала ли ты что-нибудь? Я писал Егору Ив<ановичу>, чтоб он вручил тебе деньги для священника. Бога ради, торопись, помни, что Александр будет мучиться, пока не в его руках свидетельство, умоляю тебя, кончи это скорее. Хорошо было бы тебе поссориться с сиятельнейшей покровительницей; но я все оставляю на твою нолю, пиши только подробно как, а я выполню. Здесь затруднений не жди, сам архиерей будет на нашей стороне. А ежели и будут затруднения — будут готовы и другие средства. Иди же, время, иди быстро, как молния, а тогда остановись, как северное сияние. Наташа, в конце мая будут месячные ночи — и не один выйду я на вал смотреть, как лучи его опираются на древний собор Андрея Боголюбского, и стелются по необозримым равнинам, и всасываются Клязьмой. Я иногда с улыбкой думаю, как в материальном отношении круто переменится твоя жизнь: новый мир, новый город, новая природа, все, все новое и притом все поглощенное гармонической, полной любовью без разлуки. Не правда ли, сильно бьется твое сердце, и слеза, и улыбка, и страх, и восторг. А страх ужасный, трепет пробегает по жилам — это тот трепет, с которым пилигрим склоняет колена пред гробом господним, идучи долго, долго, пришедши с Запада в огненную Палестину. Почта еще не пришла, но, вероятно, часа через два придет. Прощай — пойду гулять. Ну поцелуй меня на дорогу...
11-го. После обеда.
Давеча я был глуп — а теперь грустен; несмотря на то, что письмо твое от 9 получил. Я ждал ответ по крайней мере на два письма, а ты ни одного не получила. Тебе ужасно доставляют письма, почта никогда не опаздывает так долго. Меня сердит, что ты ждешь так долго и грустишь. О, надобно, надобно соединиться как можно скорее, бог с ними, с нашими nos amis los ennemis[140]. Знаешь ли, в каком положении теперь моя и твоя душа, — нам не вынести пятой доли того, что выносили до 3 марта, — грудь проломится. Наташа, достань же, бога ради, достань свидетельство. Ни мыслей нет, ни чувствований ясных, пал туман на душу.
Честь имею поздравить с высокоторжественной милостью царской, оказанной дядюшке Льву Ал<ексеевичу >.
Ночь.
Не могу ровно ничего делать. Ангел мой, спаси меня от этого томного ожиданья, которое именно тем и несносно, как ты пишешь, «что его можно перенести». Ну говори же, повторяй, что скоро, скоро ты моя, ты здесь — и расступятся тучи, и настанет день, закат которого будет конец жизни, за которой вечность. Наташа, я чувствую близость. Как получу твой ответ, так увижусь с тобою (как 3 марта). Лучше было бы не откладывать до июля, я сделаюсь болен. В идее решено — итак, чего же ждать? Ты, верно, спишь, мой ангел, покойся же, лягу и я. А похвали баловня — он ни разу не проспал седьмого часа. Так исполняет он заповеди, данные богом через его ангела.
Прощай.
12 апреля. Втор<ник>.
тебя, это счастье.
Прощай, прости, что письмо коротко, ей-богу, не могу писать, пока не получу ответ на предложение.
Твой Александр.
На обороте:
Примечания
Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: стр. 567 — 568. На автографе помета Герцена: «258».
Ответ на письмо Н. А. Захарьиной от 6 — 9 апреля 1838 г. (Изд. Павл., стр. 558 — 559).
— 10 апреля 1835 г. Герцен был отправлен в ссылку.
... сегодня три года, как я был проездом в том же Владимире. — Направляясь в Вятку — 11 апреля 1835 г.
Честь имею поздравить ~ <ексеевичу>. — Л. А. Яковлев 2 апреля 1838 г. был произведен в действительные тайные советники.
...«что его можно перенести». — Н. А. Захарьина писала 6 апреля 1838 г.: «Целое утро взор утомился бесцветными, безжизненными предметами, слух — безжизненными, бессмысленными речами, душа — ожиданием письма. Положение это больше дремоты, но менее жизни; или восторг или страдание вырывают меня из этой духоты и ставят или с сладкою слезою или с горькою <...> рядом с тобою, Александр, а тут... Ну, словом, положение это утомительно, несносно именно тем, что его можно перенести» (Изд. Павл.,
Лучше было бы не откладывать до июля... — См. письмо 172.
Ответ Н. А. Захарьиной от 15 апреля 1838 г. — Изд. Павл., — 569.
[140] друзьями-врагами (франц.). — Ред.