Герцен А. И. - Кетчеру Н. Х., 4 декабря 1838 г.

206. Н. Х. КЕТЧЕРУ

4 декабря 1838 г. Владимир.

В Ревеле под Олаевской колокольней бережется сушеный барон лет триста и ни с кем не переписывается, ну, это дело обыкновенное, и никто на него не сердится, во-первых, потому, что все его знакомые умерли, во-вторых, потому, что он сам умер.

В Москве у Яра в гостинице живет Сазонов, и тот ни с кем никогда не переписывается, а когда и пишет письма, то берет меры, чтоб они пропадали — однако я от него получаю иногда весточки. Ну, а ты,

Барон не сушеный, а Упсальский,

постыдись стен, ты стенограф, каллиграф и никогда не потешишь строкой бедного Герцена.

Я сам редко пишу, да на это есть причина. На монументальный завод, черт знает где, почта не ходит, а Владимир город, богом хранимый и Боголюбским отстроенный, c'est une autre[158] дело. Прими же в наказание эту страницу, полную глупостей, и притом безропотно, да и не вздумай хохотать, а утри слезу раскаяния, возьми перо и пиши ответ на следующее:

I. Имеются ли вести о Н<иколае> Огар<еве>? и возможность к нему писать?

II. Имеется ли возможность от тебя выручить мою писанную книгу, которую пришли по оказии через Егора Ив<ановича>?

IV. Вступать ли в сношение с Полевым, или с кем лучше?

V. Достанешь ли мне «Revue» за вторую половину 1837 и книг от Катерины Гавриловны?

VI (из скромности на конце). Как мыслишь о плане моего «Лициния», который наружно похорошел после отрывков, очень дурно выбранных, — я досадовал после на себя, надобно бы разом прислать.

?

Шутки в сторону, меня удивляет молчание Огарева, письмо, полученное мною в марте, — ответ на старое, с тех пор я писал два раза, и писал о своей женитьбе, он ни слова. Я не понимаю, как он в состоянии так долго молчать и что за невозможности, — фантастические, будьте уверены. Это наводит подчас на меня грусть середь моей жизни поэзии. Теперь, Кетчер, я чист, толпу оттолкнул далеко, вечно дома, вечно с ней и с моим миром... Расту душою... Нет, не стану всего рассказывать, не за что, вот как напишешь длинное письмо мне, тогда разговорюсь.

А. Герцен.

Наташа часто вспоминает рыцаря белого платка, а теперь дружески жмет его руку, расковавшую ее.

Когда будешь у Левашовой, передай ей и Чаадаеву искренное почтение, и Николаю Васильевичу.

4 декаб<ря>. 1838.

Николаю Х[159]ристофоровичу Кетчеру.

Примечания

Печатается по автографу (ЛБ). Л II, 225 — 227; поправки к этой публикации — ГНМ, стр. 134.

... письмо, полученное мною в марте — ответ на старое; с тех пор я писал два раза, и писал о своей женитьбе, он ни слова. — Письмо Н. П. Огарева и два письма Герцена, упоминаемые здесь, не сохранились.

— Ред.