24. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ
10 декабря 1834 г. Москва.
10 декабря 1834.
Сейчас написал я к полковнику письмо, в котором просил тебе о пропуске; ответа еще нет; вероятно, спросят твою фамилью, и ты также будешь упомянута между нашими возмутительными, кинжальными именами. Но у вас это будет труднее обделать, я полагаюсь на маменьку. Ты бы могла прожить сто лет, не побывавши в жандармской казарме у арестанта. Итак, твое счастие насчет меня, ты была последний из моих друзей, которого я видел перед взятием (мы расстались с твердою надеждою увидеться скоро, в десятом часу, а в два часа я уже сидел в части), и ты первая опять меня увидишь — зная тебя, я знаю, что это тебе доставит удовольствие, будь уверена, что и мне также, ты для меня родная сестра, иначе я не почитаю. Мне раздирают душу твои домашние неприятности, положение твое ужасно; но несчастия приносят ужасную пользу, они поднимают душу, возвышают нас в собственных глазах.
— что будет, то будет; самое грозное для меня это разлука с Огаревым, этот человек мне нужен, необходим, я без него — один том недоконченной поэмы, отрывок. И как он тверд в своем несчастии! Но его ли глубокой душе потрясаться от этих земных толчков; его ни разу не видал — т. е. порядочно, но однажды я сидел один в горнице в Комиссии, допрос кончился, но нам не дают встречаться; из моего окна видны были освещенные сени; вдруг подали дрожки; я бросился инстинктом к окну, отворил форточку и видел, как сел плац-адъютант и с ним Огарев; я весь дрожал, как влюбленный, — но дрожки укатились, и ему нельзя было меня заметить; я сам едва его видел, едва разглядел, — может, даже это был не он. Неужели нам суждена гибель, и какая гибель, немая, глухая, о которой никто не узнает. Зачем же природа дала нам эти огненные души, стремящиеся к деятельности и к славе, неужели это насмешка — о, в таком случае это самая забавная насмешка, так смеялся, я думаю, Абадонна, падая с рая в ад. Но нет, здесь в груди горит вера сильная, живая. Есть провидение! Я читаю с восторгом четьи минеи; вот где божественные примеры самоотвержения, вот были люди!
Итак, Эм<илия> Мих<айловна> будет в Москве, и вы с ней будете говорить пантомимами — хорошо; но я никак не буду с ней говорить, ибо не надеюсь на скорый выпуск; стоит раз поймать человека, уж они постоят за то, чтоб не отворить клетку. Может разве, по старому русскому обычаю, к Святой откроют клетку. Жаль, но que faire![17]— Я слышал, ты читала «Пиковую даму». Игра — это страсть, о которой ты не имеешь никакого понятия, но страсть сильная, часто волнует она меня, и стоит раз пуститься мне — я сделаюсь самым бешеным игроком, но я боюсь, как Герман.
Прощай и помни и люби брата твоего
Ал. Герцена.
Ответ получил, но не слишком веселый, позволения пропускать не дают.
Наташе.
Примечания
Печатается по автографу (ЛБ). «Былого и дум» («Былое и думы» Искандера, т. II, Лондон, 1861, стр. 115 — 116 — см. VIII, 390 — 391). Полностью: Изд. Павл., стр. 4 — 5.
Сейчас написал я к полковнику письмо... — Письмо Герцена к подполковнику И. С. Семенову, командиру Московского жандармского дивизиона, расположенного в Крутицких казармах, где был заключен Герцен, — неизвестно.
— Встреча с Н. А. Захарьиной накануне ареста описана Герценом к главе VIII части второй «Былого и дум» (VIII, 179). Герцен ошибочно указал при этом дату 19 июля вместо 20 июля 1834 г. Та же дата обозначена им в сохранившемся отрывке из автобиографического произведения «О себе», в котором Герцен подробно описал свою встречу с Натальей Александровной во время скачек на Ходынском поле и совместное посещение Ваганьковского кладбища (Пассек, II, стр. 27 — 30 — ср. ЛН, т. 63, стр. 43 — 44). 22 августа 1834 г. Н. А. Захарьина писала своей подруге Саше Клиентовой о Герцене: «Третьего дня был ровно месяц, как мы с ним были на скачке; помнишь ли ты, как мы ходили по кладбищу? Думали ли я, что это в последний раз, что я расстанусь с ним так надолго? <...> И Александр был что-то скучен <...> И как, простясь с грустным кладбищем, шли мы по полю к заставе, горесть, ужасная горесть изображалась в чертах Александра, даже в голосе его я заметила перемену томно и отрывисто рассказывал он, как отняли у него друга...» (PC, 3, стр. 780-781).
... твои домашние неприятности... — См. об этом далее в комментариях в письмах 26 и 30.
... так смеялся, я думаю, Абадонна, падая с рая в ад. — Трагический библейский образ «падшего ангела», Абадонны, воспетый многими поэтами, в том числе Жуковским, в это время был очень близок Герцену, находившему в его характере и положении многие родственные черты. «Падшим ангелом» назвал себя Герцен в письме к Н. А. Захарьиной от 10 ноября 1836 г. 23 декабря того же года в письме к ней он снова сравнил себя с Абадонной. Ср. также письма 63, 75, 81, 100.
— Увлечение «Четьи минеями» Димитрия Ростовского отразилось в «Легенде» Герцена, написанной во время его заключения в Крутицких казармах в феврале 1835 г. и посвященной Н. А. Захарьиной. В основу этого произведения было положено жизнеописание св. Феодоры (I, 81 — 106).
... к Святой... — К святой неделе, т. е. пасхе.
...«Пиковую даму». — «Пиковая дама» Пушкина была впервые напечатана в третьей книжке «Библиотеки для чтения» 1834 г. и в том же году вышла вторично в «Повестях, изданных Александром Пушкиным».
[17] что делать! (франц.). — Ред.