121. А. А. КРАЕВСКОМУ
3 февраля 1842. Новгород.
Я несколько дней имел намерение написать к вам, почтеннейший Андрей Александрович, несколько строк и наконец представился случай — я вспомнил, что сегодня день св. Власия, а я в Москве жил в приходе у Власия — потому и начал писать —et après cela parlez-moi de la filiation des idées[112]. Идеи y людей в голове просто ходят, как люди по Невскому проспекту: Тальони, а потом Булгарин, а потом портной Оливье. Но я не об этом собирался писать. А во-первых, принести распустившийся и ухающий благо цветок моей благодарности за присылку «Отечес<твенных> зап<исок>» и на сей год. Мне даже немного стало стыдно за свою лень, но, услышавши от здешнего казначея, что нынешний год будет продолжаться до будущего, я надеюсь исправиться от лени. А во-вторых, надобно сказать о этом 1 №.
Ну как это не грешно Панаеву было поместить «Актеона», и как вы приняли его, да кого же охота заберет после посылать повести. «Актеон» просто chef d'œuvre. Славно подействовало на Панаева, что он переехал от Пяти Углов к одному углу. Ведь просто превосходно от помещика, который от грыжи носил сережку, до Актеона, который даже не имел способности выпускать грыжу. А потом мать и Антон, няня и М-me; пожалуйста, Андрей Александрович, скажите ему, сверх дружеского привета, что я с душевным восхищением читал эту мастерскую повесть... А дочь-то бедных, но благородных родителей.
<инского> у многих головою выше, я здесь это вижу. Я не умею хвалить, а что ни начну говорить, все выйдет одна похвальба. А, ей-богу, статья Бел<инского> увлекательна. — Но позвольте же, все, что на душе, надо высказать — перед чем я уничтожился и перешел в один эфир созерцанья — это Лермонтова сказка и отрывок о Гегеле.
Кстати, скажите Бел<инскому>, что я наконец дочитал, и хорошо, «Феноменологию», чтоб он ругал одних последователей (можно бы и их не ругать, ну да ведь пчелу не уговоришь не делать меду, а у Бел<инского> это мед), а великую тень не трогал бы. К концу книги точно въезжаешь в море — глубина, прозрачность, веяние духа несет — laschiati ogni speranza — берега исчезают, одно спасенье внутри груди, но тут-то и раздается: Quid timeas, Caesarem vehis, — страх рассеивается — берег, вот прекрасные листки фантазии ощипаны, но сочные плоды действительности тут. Исчезли Ундины — но полногрудая дева ждет. Извините, я что-то заврался, но таково было впечатление. Я дочитал с биением сердца, с какою-то торжественностию. Г<егель> — Шекспир и Гомер вместе. Оттого добрым людям и кажется непонятно греко-английское наречие его.
Прощайте, не сердитесь, что оторвал от дела. Прошу вас при свидании поклониться Языкову, — О<гарев> верит, что статьи, никем не подписанные, его сочинения.
<аева> и его (а может, и вас?) жду. Здесь очень приятный город и норов.
Преданный вам
А. Герцен.
Липперт пишет биографию Гёте, я уверен, что он на это решился потому, что Кайданов пишет биографию человечества.
Примечания
ГПБ). Впервые с пропусками напечатано в «Отчете имп. Публичной библиотеки за 1890 год», СПб., 1893, стр. 38, полностью — Л III, 6—7.
В текст в настоящем издании внесено следующее исправление:
Стр. 128, строка 33: непонятен
Ну как это не грешно Панаеву было поместить «Актеона»... — Повесть Панаева была опубликована в О3 1.
...он переехал от Пяти Углов к одному углу. — Панаев жил у Пяти углов, против Коммерческого училища, в доме Пшеницыной. В самом начале 1842 года он переехал в дом Лопатина на углу Невского проспекта и Фонтанки, где жили Белинский и Краевский.
И Виссарион глас велий поднял ∞ статья Бел<инского> увлекательна. — Речь идет о статье В. Г. Белинского «Русская литература в 1841 году» (О3 1).
...это Лермонтова сказка и отрывок о Гегеле. — Имеется в виду «Сказка для детей» Лермонтова и анонимные «Воспоминания о Гегеле» (О3, 1842, № 1).
...дочитал, и хорошо «Феноменологию»... — Речь идет о «Феноменологии духа» Гегеля.
...laschiati ogni speranza... — Из надписи на вратах ада в «Божественной комедии» Данте: «Оставь надежду всяк сюда входящий» («Ад», песнь третья).
Quid timeas, Caesarem vehis... — Герцен цитирует в сокращенном виде известное по биографии Плутарха обращение Цезаря к кормчему, испуганному бурей: «Perge age, inquit, audacter: nee quicquam time. Caesarem vehis, unaque Caesaris fortunam» (Plutarchi. Vitae comparatae illustrium Virorum, Graecorum et Romanorum... Basileae, 1573, p. 579) — «Вперед, любезный, смелей, не бойся ничего: ты везешь Цезаря и его счастье».
∞ Карданов пишет биографию человечества. — См. примечание к письму 99.
— Ред.
[113] второй собеседник (франц.). – Ред.