Герцен А. И. - Кетчеру Н. Х., 2 - 3 декабря 1843 г.

168. Н. Х. КЕТЧЕРУ

2—3 декабря 1843 г. Москва.

2 декабря. Вечер. Москва.

Письмо твое Павел Васильевич привез сегодня утром, а завтра едет и ответ, — вот каковы мы. — Послание это будет иметь две половины: одна из них светлая и другая темная. Светлая относится к Грановскому, темная ко мне. Итак, сначала о Гр<ановском> и его лекциях. Успех необычайный, и с обеих сторон. Я всегда был убежден, что он прекрасно будет читать; но, признаюсь, он превзошел мои ожидания, при всей бедности его органа, при том, что он в разговоре говорит останавливаясь, ‒ на кафедре увлекательный талант, что за благородство языка, что за живое изучение своего предмета. Ну, брат, и Москва отличилась, просто давка, за ^¼ часа места нельзя достать, множество дам du haut parage[137], и все как-то так кругло идет. Сверх билетов, розданных даром, без малого сто взяты (ergo около 5000 р.). После 1 лекции я написал небольшую статейку, сам прочел ее гр. С<трогонову> и напечатал в «Московских ведомостях» (27 ноября) — я вам пришлю их, — скажи Краевскому, что я прошу его напечатать из «Вед<омостей>» в 1 № «От<ечественных> зап<исок>» между новостями. Гр<ановский> об этой статье не знал, и перед 2 лекцией Евгений отослал ему — и сюрприз удался. II лекция была поразительно хороша и на третьей он был встречен единодушным рукоплесканием. Надобно было видеть и его и Лизавету Богдановну. Истинно успех превзошел всякое чаяние, и Шевырев и Погодин font bonne mine, ну, брат Виссарион, отсталый-то профессор отстал для того, чтоб дать пошире скачок. Какая округлость в каждой лекции, какой широкий взгляд и какая гуманность — это художественный, полный энергии и любви рассказ. Одно беда: орган плох, на задних лавках худо слышно. — Кстати, к успехам: Вёдрина статейка здесь сделала самое приятное впечатление, г-да собирались у Дмитриева выдумывать остроты — вы их увидите в 12 «Москвитянине», они работали целый вечер, должно быть, если не аттическая соль, то четверговая.

Теперь обращаюсь к себе. Дикая сила случайности всегда находит случай меня уязвить в самое больное место — и как ты ни толкуй о моей нетерпеливости и о прочем, я посадил бы тебя на мое место и посмотрел бы, как тебя поведет и покоробит. Я еще имею выход в самой досаде и нетерпеливости. Все шло хорошо относительно здоровья Н<аташи>, в самых последних числах д<ека>бря или в первых генваря можно было ждать хорошего конца; Петруша сказал вздор — она и душевно и телесно была покойна, ну надобно же было всему принять дурной оборот, у Саши открылся коклюш. Альфонский уверяет, что он пройдет без всяких последствий, — но он же говорит, что пройдет не скоро, а может, затянется и месяца на три (считая от 13 нояб<ря>). Ты знаешь крутые приступы этой болезни, крик, etc. Я почти уверен, что болезнь в самом деле не важна, особенно взяв в расчет его здоровую грудь, — Альф<онский> говорит, что часто коклюш способствует развитию легких. Всё так. А неспанные ночи, а тревога и беспокойство, наконец зрелище истинно ужасное сильных пароксизмов, в последний месяц, разбивает все песчинками собранное, и надежды тускнут. Тяжело и глупо. Впрочем, ругая меня, ты всегда прибавлял, что я в тех случаях, когда дело серьезное, исправляюсь. И истинно я не могу себя ни в чем упрекнуть — но не требуйте свыше сил. Такая зависимость от случайности ужасна, повергает человека в какой-то тупой скептицизм, щемит и душит. — Аминь. — Что я скажу на твое предложение Н<аташе> — то ли, что я его прочел глубоко-глубоко тронутый, то ли что я в это время дал бы дорого, чтоб пожать твою руку — все это не нужно. Если тебе не сделает важной расстройки (т. е. по финансовой, а служебной), приезжай; но когда? Вот вопрос — ибо время ты ограничиваешь 2 неделями. Мое мнение такое: если Саша не будет поправляться и болезнь его разовьется сильнее, приезжай между 25 дек. и 1 янв. (к тому же это праздники). Даже, если можно, к 25. Если ему будет лучше, приезжай к 5 янв. Я тебе буду сообщать в неделю 2 раза и по сообщениям суди сам, насколько твое присутствие нужно, а насколько тягостно без тебя — это уж позволь рассудить мне. Сегодня Альф<онский> велел прокатить Сашу, он говорит, что воздух при коклюше необходим, признаюсь — я это сделал с сильным страхом. Он дает ему капли из касторина с антимониальными и nux vomica; в случае нужды приблизительно 2 капли assae foetid, — мазь с рвот<ным> камнем для спины. Кашель начался сильный с 8 ноября, с 24 (когда вы так усердно пировали) открылся решительно коклюш, теперь все еще болезнь усиливается.

По тяжелой почте получишь ты мою статью и раздай кому надписано. Да еще бы в «Инвалиде» напечатать — прошу не перетолковать, речь не о моей ст<атье>, а об лекциях Гр<ановского>. — От Исакова я получил объявление на Валтера Скотта. К 1 книжке ничего, вероятно, не успею прислать. Но надеюсь — кое-что со временем напишется. — Вёдрина не думаю, чтоб можно было удачно написать 2-й раз, эти вещи хороши нежданно и один раз, потом они делаются пошлы. Я было написал два литератур<ных> брака

{Греч и Булгар<ин>

<ин> и Шевыр<ев>,

но много просто личностей, а потому сжег. Дайте выйти новому «Москвит<янину>», было бы болото — чертей найти можно. Прощай, иду спать. Уговорил Н<аташу> спать в спальной, а Саша с маменькой (которая тебе кланяется) и со мной в гостиной. — Завтра припишу.

— Он мне очень понравился наружностью — что-то открытое и что-то закрытое, именно открыта душа, а закрыта верхняя губа, scilicet[138], усами.

3 декабря.

Белинского дружески поздравляю — с началом фамилизма. Писать весело я теперь не могу, а скучно не хочу, почему до след<ующего> раза. С Самариным я познакомился, c'est un parfait honnête homme[139] (Языков сказал бы о нет) да, сверх того, très distingué[140], вы там у себя сидите и углубляетесь все далее и далее в односторонность, славянофила из меня так же мудрено сделать, как славянофоба; как можно такого рода людей мешать с грязным Погодиным, тупорожденной Шевыркой, с кровожадным пауком — Дм<итриевым> etc., etc. — Ведь уж ты женился, Б<елинский>, пора смотреть на вещи с действительной точки, а я так с Гегелем начинаю ссориться за то, что он все натягивает идеализм, и хочу прислать вам <офии> истории«дух снисходит до многоразличия бытия», «дух покидает чуждую среду мира природы» — это так же глупо, как сказать: «дети в коклюше любят сильно кашлять».

Панаеву и Языкову земно кланяйся. Я думаю, что Мих<аил> Ал<ександрович>, соединенный с тобою поро^к/_гом, теперь молчит об Елдорадо. Жена моя много посылает приветствий Белинскому и всем, и кланяется М-me Белинской.

____

Прощай, Кетчер, я буду писать на той неделе; когда я истинно почувствую, что без тебя очень плохо, я напишу — но ты не торопись и не езди никак, пока я не напишу, — может, все это примет несколько лучший оборот. — Обещал ли Кр<аевский> выслать «<ечественные> зап<иски>» в Пизу М^me

Гр<ановский>, и Г<алахов>, и Михаил Семенович, верно, приписали бы, или написали бы, да никого нет. А я тороплюсь дать тебе весть.

А. Герцен.

Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: Л —287.

Год определяется содержанием письма: сообщения о болезни сына, о посещении лекции Грановского 30 ноября (см. об этом же дневниковую запись от 1 декабря 1843 г.), поздравление Белинскому по случаю женитьбы и пр.

Итак, сначала о Гр<ановском> и его лекциях— 23 ноября 1843 г. Т. Н. Грановский начал читать в Московском университете курс публичных лекций по истории средних веков. Курс этот строился на основе философии истории Гегеля, изложению которой (без упоминания имени автора) было посвящено несколько вступительных лекций. Это была первая в России попытка широкой пропаганды гегелевской диалектики. «В лице Грановского, — писал Герцен, — московское общество приветствовало рвущуюся к свободе мысль Запада, мысль умственной независимости и борьбы за нее» («Былое и думы» — IX, 152). Поэтому естественно, что современники рассматривали эти лекции не только с точки зрения их чисто научного интереса, но и как «событие политическое» (см. об этом П. В. Анненков. Литературные воспоминания, 1960, стр. 213—214), имеющее «историческое значение» (слова П. Я. Чаадаева в передаче Герцена, «Былое и думы» — IX, 126). См. также дневниковые записи Герцена от 7, 14 и 18 января 1844 г. (II, 324, 326—328).

15 ноября 1843 г. Грановский писал Кетчеру: «... у меня много врагов. Не знаю, откуда они взялись; лично я едва ли кого оскорбил, следовательно, источник вражды в противуположности мнений. Постараюсь оправдать и заслужить вражду моих врагов» (Грановский«камень в голову узких националистов» (II, 316).

—185, 188, а также II, 316, 320, 322, 341 и 350—351). «Может <…>, — писал Герцен в дневнике, — власть наложит свою лапу, закроют курс, но дело сделано, указан новый образ действия университета на публику...» (II, 320).

После 1 лекции я написал небольшую статейку ∞ в «Московских ведомостях»... — Статья Герцена «Публичные чтения г. Грановского» («Московские ведомости» от 27 ноября 1843 г., № 142) была задумана еще до начала лекций и написана 24 ноября (см. письмо 166 и дневниковую запись от 21 ноября 1843 г. — II, 316). В ее первоначальный текст Герценом были внесены изменения под давлением попечителя Московского учебного округа С. Г. Строганова, который потребовал исключить из статьи всякое упоминание о Гегеле (см. дневниковую запись от 26 ноября 1843 г. — II, 317).

...скажи Краевскому ∞ между новостями— Статья Герцена о публичных чтениях Грановского в «Отечественных записках» перепечатана не была. О причинах нежелания Краевского напечатать ее Герцен неоднократно справлялся у Кетчера, однако не получил ответа на свой вопрос (см. письма 177 и 179).

Гр<ановский> об этой статье не знал ∞ сюрприз удался— См. дневниковую запись от 28 ноября 1843 г. (II, 318).

II лекция была поразительно хороша ∞ успех превзошел всякое чаяние— Вторая лекция Грановского состоялась 27 ноября, третья — 30 ноября (II, 317, 318).

......» — «Faire bonne mine à mauvais jeu» — франц. поговорка: «Делать хорошую мину при плохой игре». Успех лекций Грановского был настолько очевиден, что даже его идейные противники вынуждены были признать их выдающееся значение: «... открытие курса истории средних веков принадлежит к числу самых утешительных явлений московской учено-общественной жизни <...> — писал Шевырев в статье „Московская летопись". — Мы искренно рады тому прекрасному зрелищу, которое Московский университет представляет у нас по вторникам и субботам» («Москвитянин», 1843, № 12, стр. 523—524). Далее, однако, Шевырев обвинял Грановского в том, что в основу его лекций положена философия истории Гегеля (там же, стр. 524). Такое обвинение граничило с политическим доносом, так же, как и упрек в том, что «ученый отклонил от себя изображение борьбы христианства с язычеством и историю образования церкви» (там же, стр. 529). 11 декабря 1843 г. Герцен писал в дневнике: «Неблагородство славянофилов „Москвитянина" велико, они добровольные помощники жандармов. Они негодуют на Грановского за то, что он не читает о России (читая о средних веках в Европе), не толкует о православии, негодуют, что он стоит со стороны западной науки (когда восточной вовсе нет) и что будто бы мало говорит о христианстве вообще» (II, 319). На все эти обвинения Грановский отвечал в очередной лекции (см. дневниковую запись Герцена от 21 декабря 1843 г. — II, 320).

...Вёдрина статейка здесь сделала самое приятное впечатление— См. письмо 166 и комментарий к нему.

...г-да собирались у Дмитриева ∞ они работали целый вечер— См. письмо 166 и комментарий к нему.

Все шло хорошо относительно здоровья Н<аташи> ∞ можно было ждать хорошего конца— 30 декабря 1843 г. у Герценов родился сын Николай (см. письма 174, 175 и дневниковую запись от 30 декабря 1843 г. ‒ II, 322).

...у Саши открылся коклюш. — См. об этом дневниковую запись от 24 ноября 1843 г. (II, 316—317) и письма 169 и 170.

<аташе> ∞ приезжай; но когда? — Кетчер, обеспокоенный рассказами П. А. Захарьина о здоровье Н. А. Герцен, предполагал приехать в Москву (см. дневниковую запись Герцена от 6 декабря 1843 г. — II, 318). Эта поездка не состоялась.

...с 24 (когда вы так усердно пировали)— См. коллективное письмо к Герцену, написанное Кетчером, И. И. Панаевым и М. А. Языковым 24 ноября 1843 г. (РМ, 1892, № 7, стр. 96—97).

По тяжелой почте получишь ты мою статью— Речь идет о статье «Публичные чтения г. Грановского» (см. выше).

«Инвалиде» напечатать— Никаких сообщений о лекциях Грановского в «Русском инвалиде» не появлялось.

К 1 книжке ничего, вероятно, не успею прислать. — Ни в первый номер «Отечественных записок» 1844 г., ни в последующие Герцен ничего не прислал. Только в 11-м номере этого журнала за 1844 г. появилась его анонимная шутка-реклама: «Истинная и последняя эманципация рода человеческого от злейших врагов его» (II, 128). Активное участие Герцена в «Отечественных записках» началось с 1845 года (см. письмо 217 и комментарий к нему).

<ных> брака ∞ а потому сжег. — Речь идет о первоначальной редакции памфлета «Ум хорошо, а два лучше», направленного против М. П. Погодина, С. П. Шевырева, H. Н. Греча и Ф. В. Булгарина (см. II, 448). В 1845 г. Герцен написал новый вариант памфлета, который попытался опубликовать в «Петербургском сборнике» Некрасова (см. письмо 243 и комментарий к нему).

— Он мне очень понравился наружностью... — Осенью 1843 г. П. В. Анненков был проездом в Москве и познакомился с Герценом и Грановским. Его описание лекций Грановского см. в «Литературных воспоминаниях». М., Гослитиздат, 1960, стр. 213.

. — О женитьбе Белинского сообщил Герцену И. И. Панаев в коллективном письме от 24 ноября 1843 г.: «Орландо Фуриозо женат и упивается семейным счастьем. Супруга взяла его в руки. Хорошо ли это, или дурно, предоставляю рассудить вам» (РМ, 1892, № 7, стр. 97). О женитьбе Белинского см. также дневниковую запись Герцена от 6 декабря 1843 г. (II, 318).

∞ с кровожадным пауком — Дм<иттриевым> etc, etc— Герцен познакомился с Ю. Ф. Самариным через К. С. Аксакова (см. Ю. Ф. Самарин. Соч., т. XII, 1911, стр. 35—36) и сообщил об этом знакомстве Кетчеру (см. письмо 166). Его глубоко заинтересовал один из первых же разговоров с Самариным, который изложил свои взгляды на будущее славянского мира (см. дневниковую запись от 10 ноября 1843 г. — II, 314—315, а также записи от 18 января, 12 мая и 4 июня 1844 г. — II, 327, 354, 356). О том, какое впечатление произвело на Герцена это знакомство, писал Кетчеру Т. Н. Грановский 15 ноября 1843 г.: «Фильтирах <прозвище Герцена в кругу друзей> пользуется твоим отсутствием и завел дружбу с Юрием Самариным <...> Вчера друг наш доказывал, что у С<амарина> сильная логика, великий талант изложения и что во многом он прав» (Грановский, II, 459). Герцен считал, что ясность ума и широта взглядов резко отличает Самарина от его единомышленников-славянофилов, и долго не терял надежды на то, что он разойдется с ними (см. об этом письма 188, 205, 226 и комментарии к ним).

...а я так с Гегелем начинаю ссориться ∞ афоризмы к филос<офии> истории— 6 декабря Герцен писал в дневнике: «Перечитал введение в Гегелеву философию истории. Чем более мы зреем, тем заметнее решительный идеализм замыкателя христианства и Колумба для философии и человечественности» (II, 318—319). Обещанные «афоризмы» Герцен, видимо, не прислал, так как никаких упоминаний об осуществлении этого замысла не сохранилось.

Я думаю, что Мих<аил> Ал<ександрович>, соединенный с тобою поро^к/_гом... — В коллективном письме из Петербурга от 24 ноября 1843 г. М. А. Языков писал: «Кетчер отличный чиновник и его присутствие меня радует; мы живем с ним рядом, так что нас соединяет один порог, т. е. вино» (РМ, 1892, № 7, стр. 97).

— Ред.