Герцен А. И. - Кетчеру H. X., 2 - 3 января 1844 г.

175. H. X. КЕТЧЕРУ

2—3 января 1844 г. Москва.

Рукой Т. А. Астраковой:

У нас идет все же весело: маленький Николаша весь в Кетчера — бунтует беспрестанно; Наташа хороша, т. е. здорова столько, сколько может быть здоровой в ее положении; Герцен (отец) острит и хохочет беспрерывно, мы с Грановской тоже хохочем.

Поздравляю с прошлым праздником, — с наступившим Новым годом. Мы сегодня ели за ваше здоровье конфекты. Прощайте! Дай бог вам здоровье и генеральский чин!

Т. Астракова.

Рукой Е. В. Грановской:

2 генваря. Полночь.

Да, Кетчер, все идет как нельзя лучше. Малютка принялся за грудь без всяких церемоний, и он у нас ужасный едун; кой-когда покричит отличным голосом, потом спит; славный он мальчик. Наташа, кажется, совсем спокойна на его счет; в первые дни все как-то еще не верилось, чтобы это была правда, теперь поневоле веришь. Право, ребенок так хорош, отлично исправляет все свои человеческие обязанности — см. о них Цицерона «De officiis» и Сильвио Пеллико «Dei doveri» (т. е. о доверенностях)[141], словом, отличный молодой человек, у Наташи со вчерашнего вечера началась боль в лице, которая бывала у нее всегда после родов. Впрочем, она говорит, что она чувствует себя несравненно лучше, чем в прошедшем году. Это происходит, конечно, оттого, что она спокойна и весела. — Ты, я думаю, будешь ждать с ужаснейшим нетерпением каждое письмо от нас, дай бог только, чтобы всегда можно писать о хорошем. Мы сегодня говорили с Герценом (он разбирал журналы, которые он писал при рождении прежних детей), что ведь все те случаи были совершенно разные, и как могли доктора ошибиться до такой степени, что они приговорили к подобной участи всех будущих детей? Ведь очевидно, что это неправда, что натура приняла plis груди, и, может быть, у него болел животик, как у всех детей его возраста, т. е. небольшого, ¹/₂-аршинного, он ужасно мал[143]. Завтра отошлю письмо и прибавлю несколько слов об наступающей ночи.

Она началась с того, что я принялся писать к тебе. Да, камень огромный свалился с груди, я начинаю верить. — Но у меня болит голова, и я не хочу писать невздор... итак, представь себе, под камнем открылся источник острот, которыми я потчую Елизавету Богдановну с Тат<ьяной> Ал<ексеевной>. С мальчиком я как-то еще не очень знаком, и он со мною, впрочем, у него начинают развертываться таланты очень рано — чихает и протягивает руки, когда его не пеленают, т. е. именно, когда пеленают. Завтра напишу дельное что-нибудь.

Января 2. 1844. Москва.

Рукой Е. Б. Грановской:

Наташа велела сказать тебе, чтоб ты не огорчался, что красные сапоги Сашке не впору. Она отдала их Николашке, который теперь щеголяет в них. Сегодня она сама здоровее, чем была вчера и третьего дня. Те два, т. е. третий и четвертый, были лихорадочные дни; теперь лицо у нее меньше болит. Просто я не нахвалюсь поведением матери и сына, а если ты по моему описанию также будешь ими доволен, то плюнь, чтоб не сглазить их. Все-таки зачем тебя нет здесь; эта зима прошла так хорошо для всех нас. Все было удачно: и лекции Гра<новского>, и здоровье его и Наташи лучше, чем прошлую зиму. Теперь этот Николашка — словом, все хорошо, кроме тебя; ты, право, негодяй, что бросил нас. Тебе велит кланяться твоя кума, кормилица. Та же самая кормит Николашку, крестить будет Грановский с Луизой Ивановной; дер херр в отставку. Сашкин коклюш прошел; т. е. проходит[144]; он стал ужасный спорщик после своей болезни, впрочем, он так мил, и умен, и остер, что чудо. В Новый год он все допрашивался, куда делся старый, и решил наконец, что он провалился. Прощай же, Кетчер, да что ты так редко пишешь? — Мы все-таки приедем к тебе с Наташей и с Сашкой весною. (Увидим!)[145].

Рукой Н. А. Герцен:

Что это ни слуху, ни духу от тебя? Жду с нетерпеньем хоть письма, у нас все хорошо, лишь тебя недостает.

Н. Герцен.

Да что же Кр<аевский> не присылает статью IV, коли так, до получения я отказываюсь давать статьи — за которые он даже вежливостью не хочет платить.

Ей-богу не пишется.

Примечания

ЛБ). Впервые опубликовано, по копии: Л III, 380; приписки Т. А. Астраковой, Е. Б. Грановской и Н. А. Герцен — ГНМ, 96—98.

В дате, проставленной Герценом в автографе, — «января 2 1843», — год исправляется на основании содержания письма, непосредственно продолжающего предыдущее (от 31 декабря 1843 г.) и рассказывающего о тех же событиях (рождении сына Николая и пр.).

...«Dei doveri» (т. е. о доверенностях)… — Речь идет о религиозно-этическом трактате С. Пеллико «Discorso dei doveri degliuomini» («Речь об обязанностях человека»). Книга эта дважды была переведена на русский язык (в 1835 и 1836 гг.) и вызвала отклик Пушкина в «Современнике» (1836, № 3, стр. 307—310).

...крестить будет Грановский с Луизой Ивановной, дер херр в отставку. — Крестины Коли Герцена состоялись 6 января 1844 г., крестными родителями его были Т. Н. Грановский и Л. И. Гааг (см. дневниковую запись от 7 января 1844 г. — II, 324). Дер Гер (нем. «der Herr» — господин) — так называли отца Герцена, И. А. Яковлева, домашние и слуги.

...что же Кр<аевский> не присылает статью IV— Речь идет об оттисках статьи «Буддизм в науке», впервые опубликованной в ОЗ, 1843, № 12. См. письмо 169 и комментарий к нему.

Ответ Кетчера на комментируемое письмо и предыдущее, датированный 7 января 1844 г., — РМ, 1892, № 9, стр. 1—3.

[141] Вставка рукой Герцена. – Ред.