201. М. Ф. КОРШ
Конец июля 1844 г. Покровское.
Рукой Е. Б. Грановской:
<...> плохо заменяют присутствие любимых людей, но уж и до свидания с вами остается не так много времени. Если погода будет опять дурна, к чему есть большая надежда, то Герцены навряд ли останутся до половины августа. — Я часто мечтаю о той жизни в деревне, когда вы будете жить с нами. Во мне родилось сильное желание уехать надолго в какую-нибудь глушь, чтоб отдохнуть душою от беспрерывной мелкой суеты, которая, как ни остерегайся, ежеминутно окружает нас в городе и утягивает в себя, как в болото. Хотя многое недостает здесь к моему счастию, пребывание в Покровском весьма хорошо. Эта тишина и спокойствие так благотворно действуют на душу, так успокоивают ее. Вы более меня окружены нестерпимою мелочью, и поэтому мы вас, даже против собственной воли вашей, похитим и увезем в деревню. Я уверена, что Тимошка согласился бы на эту уединенную жизнь, если не университет, которого он так любит, привязывал его к Москве.
Щепкину и всем, которые помнят меня.
Е. Грановская.
Рукой Н. А. Герцен:
Не менее вашего и моя душа требует покаяния, Марья Федоровна, — желая очень писать к вам, я долго не решалась, но есть же, наконец, граница всему ложному и наносному — это та симпатия, которая влечет нас к родной душе, с которой мы незнакомызнаем высшим инстинктом, ненужным для знакомства, эта-то симпатия и попрала мои сомнения. — Теперь уже я и не льщу себя надеждой видеть вас здесь погода и дорога так дурна, что Александр часто говорит о возвращении в Москву. — Что Феденька? Напишите нам, пожалуйста, о нем; я этого ребенка люблю и уважаю и утешаюсь мыслью видеть в нем будущего друга наших детей. — Жму крепко вашу руку.
Н. Герцен.
Поклонитесь всем вашим.
<аветой> Богд<ановной> и нет насчет деревни. Жить надобно 8 месяцев в городе и 4 в деревне. Это необходимо, особенно есть такие периоды, такая обстановка, при которых уединение — рай. И притом работать можно не меньше, а больше. Признаюсь, если б не необходимость, долго бы не перебрался.
Скажите Евгению, что я собираюсь написать «Письмо г. Вёдрина о „Москвитянине"» и пошлю к Краевск<ому>, только для этого мне нужно знать — напечатав мою статью о Грановском, не сделал ли Погодин каких-нибудь подлых примечаний.
Ну что о журнале — надежды, слухи? Я, право, работаю. Принимаюсь за 2-е письмо, а 1-е готово, только надобно будет дать dernier coup de serviette[186]. Кажется, Огар<ев> не приезжал еще в Петерб<ург>. Сатин лежит болен в Берлине. Вот и жди их.
Прощайте. Будьте здоровы; да будет над вами благословение дружбы и симпатии.
Да что же, Евгений Федорович, Майор и пр. и пр., хоть с Редкиным и Гранов<ским> приезжай.
Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: ГНМ, 22—23. Начало письма Е. Б. Грановской утрачено; в конце письма Герцена вместо подписи — росчерк.
Дата определяется упоминанием Герцена о том, что он закончил первое «Письмо об изучении природы» и принимается за второе. К 20 июля 1844 г. относится запись в дневнике: «Кончил первое письмо об естествознании», а 27 июля Герцен пишет Е. Ф. Коршу о том, что первое письмо готово, — «может, и второе напишу скоро». Статья «О публичных чтениях г-на Грановского. Письмо второе», о которой Герцен упоминает в письме, была напечатана в июльской книжке «Москвитянина» за 1844 г. Все это дает возможность датировать письмо концом июля 1844 г.
....... — На предложение жены поселиться в деревне Грановский отвечал в письме от 4 августа 1844 г.: «Мечты твои о деревенской жизни, Лиза, едва ли скоро сбудутся. Я люблю деревню, но я люблю эту жизнь, как отдых. Я привык к деятельности и моя настоящая деятельность дорога мне <...> Я не могу принять незаслуженного отдыха, покоя прежде усталости. Это не согласно с моим взглядом на жизнь<...> Мне нужен труд, люди и, скажу правду, влияние на людей, т. е. возможность делиться с ними моими учеными и другими мнениями. Все это дает мне университет» (Грановский, II, 271).
...«Письмо г. Вёдрина о „Москвитянине"»... — См. комментарии к письму 199.
...что о журнале — надежды, слухи— См. комментарий к письму 188.
[186] последний штрих (франц.). — Ред.