58. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ
18 (?) — 19 февраля 1836 г. Вятка.
Наташа! Наконец, я нашел чувство, занявшее всё ненаполненное в моей душе. Наконец, всякое стремление, всякое земное чувство, всякий порыв получили значение и цель — Любовь к тебе. Вот высокая идея изящного, наполнившая грудь мою. Странно, что я прежде не понимал этой связи наших душ. Наше свидание в Крутицах много сказало; безумная радость, трепет при получении твоих записок говорили много — но я вполне не мог определить, любовь ли это. — Помнишь записку, в которой я писал, что не верю нашей дружбе? Тогда, в эту минуту я был в каком-то восторженном состоянии, все кипело, бушевало во мне, и внутренний голос сильно прокричал: «Ты любишь ее». С тех пор существо мое просветлело, согрелось, блаженство разлилось в сердце. До этого я имел какую-то поверхностную возможность заниматься хорошеньким личком, быть полувлюбленным, по крайней мере не Совсем равнодушным. Когда же раздался тот сильный голос, с тех пор все эти земные девы все пали перед небесным образом ангела. Истинно странно: ведь я любил тебя до этого, но, не дав себе отчета, я увлекался страстями. И от этого-то ярче и прокричал голос. Нигде не встречал я того, что искала душа, везде минутное увлечение, даже шалость, и после — пустота и потребность высшего. Вдруг все наполнилось! О Natalie, не словами, нет, взглядом, поцелуем я тебе передам все небо, которое ты мне подарила.
19 февраля.
Еще маленькая записка от тебя, еще слово любви... Я богат, богат!
Тебе, кажется, не хотят послать портрета. Странно. В последнее время, т. е. во время моего несчастия, я сблизился с п<апенькой> несколько, я видел несомненные доказательства его любви, внимания, вижу их и теперь. Но доселе п<апенька> меня совсем не знает, это любовь к сыну, каков бы он ни был, а не любовь к Александру. — Отказ послать тебе портрет, и притом весьма жесткий, удивил меня. Ну что, ежели я ему напишу, что люблю тебя, что фраза в письме п<апеньки>: «Ей надобно идти замуж, а не сентиментальничать» в переводе значит: «Тебе надобно умереть и перестать любить»?..
На душе моей лежит еще одна исповедь тебе, давно собираюсь ее высказать, я очищаюсь, высказывая тебе свои пороки, ты моя связь с небом — но не могу еще высказать ее. Опять земное — нет сил оторваться, стать выше всего, стать рядом с тобою. Ну как же мне не завидовать тебе? Ну как же всему роду человеческому не завидовать мне — которому принадлежишь ты?
Прощай.
Александр.
Кажется, всё высказал, а через четверть часа опять душою хочется писать к тебе.
На обороте: Наташе.
Примечания
Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: РМ, 1893, .№ 4, стр. 83 — 84. На автографе пометы Герцена: «55» и Н. А. Захарьиной: «Февраля 27-е, четверг». Дата начала письма устанавливается предположительно в соответствии с датой приписки.
Ответ на письма Н. А. Захарьиной от 3 и 7 февраля 1836 г. (Изд. Павл., стр. 63 — 64).
Помнишь записку, в которой я писал, что не верю нашей дружбе? — См. письмо 46.
— Письмо Н. А. Захарьиной от 7 февраля 1836 г. начиналось словами: «Друг мой, ангел мой, как я счастлива, как я люблю тебя! Миллион раз перечитываю твои письма, наизусть их затвердила, и всё мне в них как будто ново. Тебя любить неизмеримое блаженство, а быть любимой тобою?..» (Изд. Павл., стр. 64).
Тебе, кажется, не хотят послать портрета. — И. А. Яковлев откачивался исполнить просьбу сына — заказать для Н. А. Захарьиной копию с портрета работы Витберга. Портрет (масло) был заказан матерью Герцена и доставлен Наталье Александровне Е. И. Герценом (возможно, что это была копия с витберговского портрета). Наталья Александровна, однако, нашла, что портрет бездушен, хотя не лишен сходства (см. Изд. Павл., стр. 78 — 79; Л I, 227 и ЛН,
На душе моей лежит еще одна исповедь тебе... — Герцен намекает на свои взаимоотношения с П. П. Медведевой. См. письмо 67.
Ответ Н. А. Захарьиной от 29 февраля — 3 марта 1836 г. — — 72.