59. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ
28 февраля — 4 марта 1836 г. Вятка.
28 февраля. Вятка.
Да, да, Наташа, в Италию, в Италию. Надобно отдохнуть от северной природы и от северных людей. И мы узнаем до дна блаженство, ежели ты будешь со мною там. Это не мечта, невозможного тут нет. Мы должны соединиться, мы будем соединены; итак, что же мудрого, что вместе будем в Италии? — Твоя любовь мало-помалу пересоздает меня; чистый ангел, пожертвовавший собою для меня, мог один это сделать. Я стал спокойнее смотреть на будущее, я подавляю в себе эту судорожную потребность деятельности, которая, происходя из начал высоких, была худо направлена. Человек не должен забегать провидению, не должен натягивать себе поприще. Ежели он избранный, провидение не потеряет его, лишь бы он сам не погубил врученных талантов. Ежели же не избранный — то его задавит огромность предположения без сил исполнить. Провидение дало мне огромный залог — оно мне дало тебя; искали ли мы друг друга? Нет, совсем нет; это случилось само собою — и хорошо, таков путь провидения. Сознать свою силу и ждать его призыва...
выгодною партиею. — Будь тверда и, ежели нужно, скажи им прямо, что ты любишь меня, что ты любима и что этого переменить ни они, никто не может. В таком случае и я буду писать — разумеется, дождавшись на это от тебя разрешения. Беды нет, пусть их знают; одно злое должно искать мрака, а наша любовь так чиста, так высока... Впрочем, я и не думаю, чтоб это нашло сильное противудействие. Я много надеюсь на каменную твердость мою, много надеюсь и на любовь ко мне. Сначала удивятся, потом скажут, что это предвидели, потом морали, потом устанут — и победа наша. На первый случай можно сказать маменьке — но это трудно для тебя. Тут есть средство — Emilie. Однако ж, заметь, все это надобно сделать в крайности. Ты не хотела, чтоб холодные глаза смотрели на мой портрет, тем более зачем холодными рассуждениями обнаруживать огненное, пламенное чувство нашей любви. — Бедная Natalie, меня терзают вперед неприятности, которые ты получишь. Пиши же мне об них подробно. Это легче, иначе мое воображение построит чудеса. — Я улыбнулся, читано твоем споре с Emilie о счастии; оно похоже на спор, что лучше — роза или лилия, как будто в созданиях бога есть лучше, как будто и то и другое не изящно. Бог никому не отдал на аренду счастья, всякая душа, хорошо созданная, пусть раскроет себя любви чистой, изящному, и она узнает блаженство; может, иначе, сообразнее себе — но узнает его. Но и этот спор мне нравится, тут есть что-то детское, что-то такое наивное. Как ты мила, моя Наташа, во всех изгибах твоей прелестной души.
Грустно мне что-то это время — моя любовь к тебе беспрерывно влечет меня в Москву. Тягостна наша разлука. Боже мой, когда же напечатлею я поцелуй любви на твоих устах? — Первый поцелуй для тебя. Тогда только я отряхну с себя всю землю, всю пыль, тогда тобою я буду существом чистым. — Мрачные мысли бродят у меня в голове всю неделю. Вчера мне пришло в голову, что будет со мною, ежели ты умрешь. Безумие или самоубийство? Нет, решительно не могу жить без тебя, лучше возвращу богу жизнь, нежели томиться без тебя здесь. Прощай.
4 марта.
Прощай, мой ангел, вчера я выздоровел от моей грусти. Прощай, целую тебя.
Твой Александр.
Наташе.
Примечания
Печатается по автографу (ЛБ). РМ, 1893, № 4, стр. 90 — 91. На автографе пометы Герцена: «57» и Н. А. Захарьиной: «16 марта. 3 часа, после обеда».
Ответ на письмо Н. А. Захарьиной от 15 февраля 1836 г. стр. 66 — 67).
Да, да, Наташа, в Италию, в Италию. — Отклик на следующие строки из письма Н. А. Захарьиной: «Вчера я получила письмо от Саши Б<оборыкиной>. Между прочим, она пишет: „Тогда бы мы переселились со всеми, кого ты любишь и кого я люблю, ”. Сколько блаженства в этой мысли! Она не выходит у меня из головы; даже, проснувшись ночью, я воображала, что я с тобою там, где родина музыки и молитвы, где вся страна — гимн богу и песнь любви. Хоть бы одно из моих мечтаний сбылось!» (Изд. Павл., стр. 66).
Меня очень беспокоит петербургский посетитель... — В том же письме Наталья Александровна сообщала о новых попытках выдать ее замуж: «На днях я играла преглупую роль. Приехал из Петербурга один Иванов, о котором мне говорила сестра Орлова и которому от них, тем ближе с тобою, друг мой; кажется, с каждою из них возрастает мое достоинство, каждая отталкивает меня далее от земли, следственно все ближе и ближе к тебе, мой Александр» (там же, стр. 67).
Я улыбнулся, читая о твоем споре с Emilie о счастии... — 7 февраля Наталья Александровна писала: «Вчера несколько часов я говорила о тебе с Emilie <...> Наконец, мы поспорили: я говорю, что я с тобою буду счастливее, нежели она с Николаем; она утверждала противное, я не хотела уступить, и спор наш долго продолжался, и, вообрази, мой ангел, я победила!» (там же, стр. 64).
Ответ Н. А. Захарьиной от 14 — 16 марта 1836 г. — стр. 73 — 75.