68. H. A. ЗАХАРЬИНОЙ
9—15 июля 1836 г. Вятка.
9 июля 1836. Вятка.
Ангел мой, ты давно не получала моих писем, — пишешь ты от 24 июня; точно, я не писал тогда долго, не желая передать грусть, которая наполняла мою душу; но с тех пор ты, верно, получила несколько записок от меня. — Тебя тяготит наша разлука. О Наташа, собери все силы, пострадай за будущее благоденствие, мы будем счастливы, клянусь тебе; при первой возможности, ты моя совсем, но, признаюсь тебе, и мне уж через силу эта разлука. Дружба, широка ее грудь, она помогает мне много, но не дружбы ищет душа, а любви. Странно, я был по крайней мере беззаботен по наружности. Теперь, ожидая так скоро решения, я переменился, и сам вижу это; я стал мрачен, задумчив, рассеян. Ничто меня не веселит, и моя ирония стала ядовитее, и мой смех злее. Нет, Наташа, не могу жить без тебя; эта жертва ужасна. За один взгляд, за один поцелуй и дал бы теперь несколько лет жизни. Ты не знаешь, что такое поцелуй; мой поцелуй будет первым на твоих губах, я горжусь этим. Да, ты мое создание, моя олицетворенная мечта, одна ты и можешь меня сделать счастливого.
Дружба! В ней есть всё что-то холодное, эгоистическое; кто два круга пересекшиеся, как говорит Огарев. Но любовь — чувство, оживившее меня, приведшее меня к религии, отдавшее мне тебя, — это два круга, из коих один поглощен другим, как будто внутренняя часть другого — одно средоточие! Отчего же, видаясь с друзьями, я только радуюсь, но при одной мысли свидания с тобой трепещу? — Можно ли нам надеяться на соединение вечное при жизни всех наших? — Наташа, ведь страшно основывать свое счастие на смерти других, страшно, как ворон, заглядывать в глаза и накликать смерть. Но вряд ли это возможно иначе. Впрочем, лишь бы мы были вместе, лишь бы могли хоть раз в неделю видеться, — и тогда уже счастие неизмеримое, и разве мы тогда уже не соединены? Предоставим остальное провидению. Непонятны иногда его пути, но я верю в них и слепо повинуюсь. Может, все устроится легче, нежели ты думаешь и я думаю.
15 июля.
Впрочем, со стороны папеньки<...>[69] больших препятствий. Но княгиня... Я ее поздравил с именинами...
Ангел мой, сегодня 15 июля, 20 будет два года нашей прогулке на скачке; тогда уже мы были близки друг к другу, тогда уже вся моя душа открывалась тебе. А после раз виделись — и как сблизились, как слились наши существования... 20 июля ждут ответ из Петербурга. Странное число! Оно начало годину бедствий, оно начнет, может быть, время счастия. Но отчего же я боюсь это может быть, отчего проклятое может быть и нет морозом обливает сердце. Нет, нет, довольно страданий, довольно опыта.
Статья моя «Мысль и откровение» пишется, и первая часть хороша. — Прощай, ангел мой! Прощай, целую тебя.
Твой и навеки
Александр.
На обороте:
Примечания
Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: РМ, 7, стр. 21 — 22. На автографе пометы Герцена: «79» и Н. А. Захарьиной: «Июля 27. Понедельник, в Москве».
Ответ на письмо Н. А. Захарьиной от. 22 — 27 июня 1836 г. (Изд Павл., стр. 105 — 107).
Я ее поздравил с именинами... — Письмо Герцена к М. А. Хованской неизвестно. 31 июля Наталья Александровна известила Герцена: «Поздравительное письмо твое получено. Конечно, это может мирить вас несколько, а чтобы совершенно переменить мнение кн<ягини>, — это, мне кажется, нелегко» (Изд. Павл., стр. 117).
Оно начало годину бедствий... — 20 июля 1834 г. Герцен был арестован.
«Мысль и откровение» пишется, и первая часть хороша. — Статья эта, носившая также название «Швед» и предназначавшаяся для включения в цикл «Встречи» в качестве «Третьей встречи», не сохранилась. Героем ее был А. Л. Витберг.
Ответ Н. А. Захарьиной от 29 июля — 3 августа — Изд. Павл., — 118.
— Ред.