72. Н. А. ЗАХАРЬИНОЙ
25—26 августа 1836 г. Вятка.
25 августа 1836. Вятка.
Итак, вот он — тот день, о котором я мечтал целые месяцы. Завтра он придет, холоден, неприветен, опять в той же дали, в той же Вятке. — Конечно, все дни равны, да и что не равно сердцам холодным? Но это 26 августа для меня не равно всем дням, это день ее, день той небесной гостьи, той Наташи, которая снесла рай со своей родины для того, чтоб отдать его больной, изломанной душе юноши, чтоб вместе с ним отдать ему и себя. Ангел мой, моя душа исстрадалась бы без тебя; самая дружба недостаточна, чтоб внести гармонию в душу, исполненную страстями противуположными, — это могла сделать ты одна — и я один стоил этого, да, да в этой-то сломанной душе, пораженной так горько самыми близкими людьми, в ней целый мир блаженства для тебя.
Вся моя жизнь представляет мне два чувства, два стремленья, они-то образовали меня и дали силу переносить многое. Я был еще ребенок лет 12, но какая-то неопределенная горькая мысль заставила меня бросить игрушку, тогда уже щеки мои были бледны и глаза горели мыслью и чувством, ибо люди меня встретили обидой! оскорблением! Но куда ни прикасался я, везде встречал один камень, один холод или чувство без силы и исполненное мелочи (Татьяна Петр<овна>). Тогда я мог погибнуть, тогда я мог еще броситься в светскую жизнь, заглушить, всё, убить всё — но провидение судило иначе: оно дало Огарева мне. И как торжественна была минута, когда мы, юноши, дети, обняли друг друга, узнав, как близки наши души, — это было в 1826 году на Воробьевых горах, солнце освещало всю Москву— вся Москва смотрела на нас. О, как радостно билось мое сердце — это первое чувство мое — Дружба, оно спасло меня, сохранило, мы дали друг другу руку и пошли вместе на всю жизнь. Горький опыт снова дотронулся холодной рукой; 1834 год, снова возвращенная внутрь душа ломалась, самая твердость ее приготовляла падение. И ты, ангел неба, явилась мне 9 апреля, и я протянул мою закованную руку и пил этот свет, который лился из твоих очей и... я был спасен, — это второе чувство — Любовь. И после не вверяться провидению, когда оно так явно ведет меня? Нет места в груди моей третьему чувству: остальное мелко, слабо, зависит от этих двух. Но ты скажешь: истина! изящное! Разве оно более не имеет место в тебе? О, нет, права идеи неотъемлемы; но, как христианин во Христе поклоняется богу, так тобою и им, в тебе и в нем понимаю, чувствую святое, изящное...
Давно собирался я тебя побранить <за то, что> ты никогда не посылаешь мне стихов твоего сочинения; у тебя прекрасный талант к поэзии. Оборони господь пренебрегать им. Тем-то поэт и одарен, что там, где человек обыкновенный не может выразить чувства, оно льется стихом поэта. А у тебя столько чувств, столько высоты. Пиши же, ангел мой, и посылай мне.
Возвращаюсь к прежнему. Любовь была выше дружбы. Дружба дала мне мысль и чувство, любовь — чувство и веру. Дружба страдала, изнемогала со мною от боренья идей, любовь несла спокойствие и гармонию. Там общее страдание, здесь общее блаженство.
26 августа.
Поздравляю тебя. Сегодня, у меня пируют дамы и, разумеется, Полина. Мне весело, что меня поздравляют с твоими именинами; мы уже и теперь даже в глазах посторонних — одно. И с какою гордостью я буду благодарить за твой тост. — В церкви я не был, я редко могу молиться и всего реже в церкви. — Может, сегодня принесут письмо от тебя, тогда и я буду весел. Прощай.
В дополнение к моей жизни, которая вся изложена в письмах к тебе, в следующем письме я напишу о действии на мою душу некоторых авторов, — таким образом, со временем по письмам к тебе я могу написать свою жизнь, а она не должна быть, забыта, так, отдельно от толпы. — Прощай же, Natalie!
Твой Александр.
Целую тебя.
Наташе.
Примечания
(ЛБ). Впервые опубликовано: РМ, 1893, № 11, стр. 11 — 12. На автографе помета Герцена: «87». Автограф поврежден; слова «за то, что» («побранить <за то, что>») восстанавливаются по смыслу. Слова: «ибо люди меня встретили обидой! оскорблением!-)! — 12) — вписаны над строкой, без точного указания, куда именно они включаются.
... это было в 1826 году на Воробьевых горах ~ пошли вместе на всю жизнь. — См. описание этого эпизода в главе IV части первой «Былого и дум», озаглавленной «Ник и Воробьевы горы» (VIII, 81 — 82).
... не посылаешь мне стихов твоего сочинения... — Н. А. Захарьина прислала Герцену два свои стихотворения: «Кто не знаком с восторгом дивным...» и «Как дивно все Его творенье...» в письме от 10 октября 1836 г. (см. Изд. Павл., стр. 153 — 154).
... в следующем письме я напишу о действии на мою душу некоторых авторов... — Очевидно, Герцен не осуществил этого намерения.
— Наталья Константиновна, старушка-няня, о которой Герцен тепло упоминает в «Былом и думах» (VIII, 17, 320, 363 — 365, 367; см. также Пассек, I, стр. 38).
— 19 сентября 1836 г. — стр. 139 — 141.