114. Э. ГЕРВЕГ
5 октября (23 сентября) 1849 г. Женева.
5 oct<obre>. Genève.
Je me proposai de vous raconter notre célèbre excursion à Chamouny sans avoir vu le Mont Blanc — mais, entraîné comme toujours, je n’ai rien fait. Le côté intéressant du voyage était le choix d’un temps pluvieux, glacial, où la bise emporte les avalanches, et où on ne voit pas ses propres mains à force de brouillard. — Au reste, si nous n’avons rien vu, au moins nous avons été versés, et si nous avons au complet pieds, mains, nez et yeux — cela n’est pas notre faute.
Et ensuite c’est si bourgeois de voir le Mont Blanc à Chamouny, ne pas l’у voir est plus distingué et coûte la même chose...
La misanthropie de Georges prend une nouvelle forme et de sentiment négatif passe à l’état positif. Vous pensez, peut-être, que la haine des hommes le porte à l’amour des femmes — du tout — au fond, qu’<est>-ce que c’est qu’une femme — c’est un homme du genre féminin; non, il tombe dans la caprophilie et pendant tout le temps de notre voyage sur le mont... attendez un instant, j’irai demander à Sacha le nom du mont... je sais que ce n’est ni le mont Thabor, ni le mont Ararat où Noë arriva sans être noyé, avec un cabinet d’animaux rares — donc sur le mont en vers le poète, il se promena bras dessous bras dessus avec une jeune chèvre. Il pense (et moi je ne m’étonne nullement de cela) que с’est bien dommage que cette chèvre n’ait pas reçu une éducation soignée et que feu le Рèrе-bouc — n’ait pas été un bouquiniste, autrement on pourrait la prier do se charger de la correspondance étrangère pour la Voix des Peuples (et des chèvres). Elle eat diablement rauque cette voix — mais dites donc au nom de tous les dieux, sans en excepter celui du diable — que font donc nos amis? Par rapport à l’étranger, c’est une mauvaise feuille parisienne. J’ai écrit à Ch<ojecky>. — Ch<ojecky> m’a écrit qu’il ne s’en occupe pas. J’ai écrit à Sas<onoff> — il ne s’occupe pas à me répondre. A qui m’adresser, je suis au désespoir, je me jetterai dans le lac, je me brûlerai la cervelle, je ne prendrai pas de vin de bourgogne, je partirai pour la Martinique ou pour Lausanne, afin de ne pas rencontrer des hommes qui me sifflent, qui me disent ouvertement: «Mais votre Voix du Peuple a perdu sa voix avant de chanter — quel malheur!» — et moi de répondre alors: «Elle n’est pas encore entrée dans la véritable voie... — et ensuite c’est peut-être en Savoie qu’on fait imprimer cette feuille, — mais qu’il у a une autre à Paris, — seulement par précaution on ne la montre à personne, la réaction est forte, et la feuille faible...», etc., et je jure après que dans cette autre feuille on comprend la solidarité du principe monarchique en France et en Russie, qu’on parle de la Russie en homme et non en Français, qu’on n’attend pas de la Russie la féodalité... qui n’existe en Russie que comme un don de l’Europe... que là les nouvelles sont publiées le même jour que dans les Débats — et non le lendemain. — Mais savez-vous, chère madame Emma, ce qui vient d’une manière très heureuse confirmer mes assertions, c’est que personne, du nombre de ceux qui ont été désignés par moi — n’a reçu ni le spécimen ni les premiers №№. Vraiment cela est touchant, cela m’aide à dire et à répéter: «Cette feuille, vous voyez vous-même, n’est pas la véritable, la patentée, l’approuvée, la rédigée, la cosmopolitisée»; mais en cas que le journal se роrtera un peu mieux, je crois qu’on enverra à tout le monde et quibusdam aliis même beaucoup d’exemplaires; autrement je ne conçois pas les moyens de propager la réputation.
Eh bien, avez-vous parcouru mes pauvres feuilles, ah, si elles étaient des chèvrefeuilles; je crois que vous ne les lisez pas, autrement pourriez-vous faire tant de compliments — je vous enverrai bientôt la lettre sur la Russie. — A propos, Haug nous a envoyé un ltalien Turc qui, je crois, déposera bientôt lui-même les roses orientales de l’éloquence de Haug-Pascha à vos pieds.
Fazy und das sämtliche Ministerium dinieren heute bei einem Menschen, der vor Hunger stirbt Sie zu sehen und der ist
A. Herzen.
На обороте: A Paris Madame
Rue du Cirque, 9.
Перевод
5 окт<ября>. Женева.
Я собирался рассказать вам, какую замечательную прогулку мы совершили в Шамуни, не видав Монблана, но, по обыкновению чем-то увлекшись, не сделал этого. Самое интересное в поездке — выбор погоды — дождливой, леденящей, когда северный ветер сносит лавины и когда из-за тумана не видно собственных рук. Впрочем, если мы ничего и не видели, то зато опрокинулись, и если у нас уцелели ноги, руки, носы и глаза, то тут уж вина не наша.
— увидеть Монблан из Шамуни, куда изысканнее его оттуда не увидеть, а стоит это столько же...
Мизантропия Георга приобретает новую форму: из негативного чувства она превращается в позитивное. Вы, может быть, думаете, что ненависть к мужчинам толкает его на любовь к женщинам, — ничуть; в сущности, что такое женщина — это человек женского рода; нет, он впадает в козолюбие и в продолжение всего нашего путешествия на гору... подождите минутку, пойду спрошу у Саши название горы, знаю только, что это не гора Фавор и не гора Арарат, куда Ной, так и не потонув, прибыл со своей коллекцией редкостных зверей, — итак, на горе Анвер а то ее можно было бы попросить взять на себя иностранную корреспонденцию для «Голоса народов» (и коз). Кстати, он чертовски сиплый, этот голос. Скажите же, во имя всех богов и самого дьявола, что они там делают — наши друзья? Если говорить об иностранной части, это дрянной парижский листок. Я написал Х<оецкому>, а Х<оецкий> написал мне, что не занимается ею. Я написал Саз<онову>, а тот не думает заняться ответом мне. К кому же обращаться? Я в отчаянии и, того гляди, брошусь в озеро, пущу себе пулю в лоб, не стану пить бургундского, уеду на Мартинику или в Лозанну, лишь бы не встречаться с людьми, которые смеются мне в глаза и откровенно заявляют: «А ведь ваш „Голос народа“ потерял голос, не успев и запеть, — вот несчастье!» — Лишь бы мне не отвечать: «Он еще не вступил на путь истинный, да и вполне возможно, что листок этот издают в Савойе, а в Париже есть другой, но только тот из предосторожности никому не показывают; реакция сильна, листок же слаб...» и т. д. И я затем клятвенно заверяю, будто в этом другом листке понимают общность монархического принципа во Франции и в России.
О России говорят как люди, а не как французы, не ждут от России феодального порядка.., который и существует-то в России лишь в качестве дара Европы.., и будто известия печатаются там в один день с «Débats», а не на следующий. И знаето ли, дорогая г-жа Эмма, чем весьма удачно подтверждаются мои слова? — Да тем, что никто из намеченных мною лиц не получил ни пробного, ни первых номеров. Это поистине трогательно и помогает мне твердить и повторять: «Вы же сами видите, это — не настоящий листок, имеющий патент и разрешение, редактированный и космополитизированный»; а если газета несколько выправится, я думаю, ее станут высылать всем et quibusdam aliis[183] в большом количестве экземпляров; я не вижу иной возможности создать ей репутацию.
— я скоро вышлю вам письмо о России. Кстати, Гауг прислал нам одного турецкого итальянца, который вскоре сложит у ваших ног розы восточного красноречия Гауга-паши.
Фази и все министерство вкупе обедают нынче у человека, умирающего с голода от желания видеть вас, и человек этот
А. Герцен.
На обороте: Париж. Госпоже Эмме Гервег.
Примечания
Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в ВМ. Впервые опубликовано: ЛН, т. 64, стр. 42—44. Год написания определяется по связи с соседними письмами. На обороте автографа почтовый штемпель: «Genève, 5 octo<bre> 49».
... какую замечательную прогулку мы совершили в Шамуни... — Прогулка эта состоялась 1 октября 1849 г. См. ее описание в письме Н. А. Герцен к Э. Гервег — ЛН, т. 64, стр. 267.
... ненависть к мужчинам толкает его на любовь к женщинам... — Игра слов: по-французски «homme» означает и «человек» и «мужчина».
... на горе Анвер... — Игра слов: «en vers» («в стихах») и «Anvers» (название горы) по-французски звучат одинаково.
... ее покойный батюшка-козел не был букинистом... — Каламбур: по-французски «козел» — «bouc»; от этого слова Герцен в шутку производит слово «букинист».
— Герцен был крайне недоволен первыми номерами газеты «Voix du Peuple» — ср. далее письма 116, 118, 119.
Я написал Х<оецкому>, а Х<оецкий> написал мне... — Это письмо Герцена к Хоецкому неизвестно, так же как и ответ Хоецкого.
Я написал Саз<онову>... — «Былом и думах», он предложил Прудону передать Сазонову иностранную часть редакции «Voix du Peuple». «С его знанием четырех языков, литературы, политики, истории всех европейских народов, с его знанием партий он мог из этой части журнала сделать чудо для французов. Во внутренний распорядок иностранных новостей Прудон не входил, она была в моих руках, но я из Женевы ничего не мог сделать. Сазонов через месяц передал редакцию Хоецкому и расстался с журналом. „Я Прудона глубоко уважаю, — писал он мне в Женеву, — но двум таким личностям, как его и моя, нет места в одном журнале”» (X, 330). См. также комментарий к письму 119.
«Голос народа» ~ путь истинный ~ в Савойе. — Игра слов: «Voiх» («Голос» в названии газеты «Voix du Peuple»), «voie» путь и вторая половина слова «Savoie» («Савойя») звучат по-французски одинаково.
...«Débats»... — Ежедневная парижская газета «Journal des Débats», орган орлеанистов.
... пробежали ли вы мои бедные листки... — По-видимому, речь идет о корректурных листах печатавшегося в это время в Цюрихе немецкого издания «С того берега».
... ах, будь они козьими! — Каламбур: французское слово «chèvrefeuille» («жимолость») в буквальном переводе означает «козий листок».
... я скоро вышлю вам письмо о России. — Речь идет о статье «Россия», напечатанной в первом, немецком издании «С того берега» в виде открытого письма «К Г. Г<ервегу>».
— О ком здесь говорится, установить не удалось.
[183] еще кое-кому (лат.). — Ред.