115. Т. А. АСТРАКОВОЙ
9 октября (27 сентября) 1849 г. Женева.
9 октября 1849. Женева.
Жизнь, любезная Татьяна Алексеевна, равно не назначена ни для наслаждения, ни для горести, жизнь — следствие, событие, необходимость. Я согласен с вами, что нет тягостнее, прозаичнее и оскорбительнее зла, как недостаток денег, я с ним рядом поставлю одно — хроническую болезнь. Но не думаю, чтоб вы были совершенно правы, говоря о Мар<ье> Алексе<евне> Т<учковой>: за пределами двух страшных бедствий — болезни и безденежья — раскрываются новые стороны плача. Уверяю вас, что я не вижу, давным-давно, веселого лица (мы иногда хохочем, как безумные, как дети, глупому каламбуру, пошлой остроте — но это пустой, селезеночный смех, который проходит, не утешая, не помогая, а оставляя только оглушение). Все мыслящее, чувствующее здесь поражено горем, да, сверх того, по большей части также и нуждой. Шаткая непрочность всего состояния, жизни, общественного положения никогда не была больше чувствуема — это точно начало преставленья света. А тут холера, ходит да подметает запоздавших — что делать? Искать твердости в себе, удаляться — так, как делали первые христиане, — от людей, от домов, ... толпы едут в Америку, но они ошибутся, надобно, сидя на том же месте, уехать ото всего, а уж в Америке ли или на Плющихе — это, право, все равно.
— я писал месяца полтора тому назад, что если вам нужно, где и как взять Грановскому. Но теперь прошу еще проще сделать, и именно отправить Сергея к Егору Ивановичу, которому писано уже, и взять у него на поручения, данные мною, сколько вам на первый случай надобно до 500 руб. асс. или, еще проще, напишите ему записку — может, он сам пришлет деньги. — И об этом ни слова более; до сих пор мои дела идут недурно, и я могу, без малейшей утраты, иногда поделиться. — Но так как речь зашла о делах, то прошу Сергея написать мне, как именно переведен огаревский долг, кто будет и кому платить проценты и пр. и пр. Мне писал Гранов<ский>, да не подробно, а Сергей, кажется, ездил по этому делу.
«Море» Айвазовского оставьте до поры до времени у себя, портреты также. А впрочем, если б кто хотел купить «Море», я бы продал за ту же цену, за которую сам купил, — за 200 рубл. сер. Чичерин когда-то хотел и Павлов. — Узнайте. — Другие картинки Галах<ова>, о которых я совсем забыл, принадлежат Фролову, о чем ему сообщите. Засим прощайте, твердым шагом в жизнь марш.
«Погоди немного, отдохнешь и ты».
Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в Колумбийском университете (Нью-Йорк). Впервые опубликовано, вместе с отправленным одновременно письмом Н. А. Герцен: НПГ, стр. 154—156.
H. А. Герцен писала: «Глупо ты делала, что давно не написала просто о деньгах, будь умней вперед, а я была преспокойна за твой счет, потому что Ал<ександр> писал Гр<ановскому> взять для тебя у кого». Последние пять слов были зачеркнуты Герценом и заменены следующими: «откуда взять, если кому нужно».
Все мыслящее, чувствующее здесь поражено горем… — Речь идет, очевидно, о настроениях политических эмигрантов, число которых в Швейцарии все возрастало.
. — См. письмо 105.
... как именно огаревский долг. — См. об этом комментарий к письму 105.
<ский>... — См. письмо Грановского к Герцену от июля 1849 г. — «Звенья», т. VI, 1936, стр. 362—363.
«Море» Айвазовского ~ портреты... — 71, 73 и 152).
«Погоди немного, отдохнешь и ты» — Из стихотворения Лермонтова «Из Гёте» («Горные вершины спят во тьме ночной»).