133. Г. ГЕРВЕГУ
21 (9) декабря 1849 г. Цюрих.
21 décemb<re>.
Et encore une lettre...
’ai reçu la vôtre, merci, elle est plus que belle, — et encore merci. Je peux ne pas m’entraîner comme vous, mais on peut aimer en lisant (comme vous à Simon de Trier) et en analysant comme ma «chétive pécore»...
Après avoir expédié ma lettre, j’ai reçu à la poste 4 lettres. Une — de notre chargé d’aff<aires>, qui dit que mes documents pour l’affaire Ogareff sont arrivés à temps — mais qui dit derechef qu’il ne garantit pas les envois, que jusqu’à la frontière. — L’esclavage rend les hommes tellement astucieux qu’ils ne savent eux-mêmes rien de ce qu’ils veulent dire.
Golovine m’écrit qu’il a parlé de mon bien à un banquier de Londres, et que l’autre n’a pas montré de répugnance — il a parlé avec Bamberger. Chose étrange, nous en avons pensé avec vous. Tausenau lui a dit encore une fois qu’on l’a demandé à la Conciergerie de moi, des motifs… je vois de plus en plus qu’il n’у a aucune sécurité pour Paris.
Nous partons demain à 4 heures après dîner... nous nous arrêterons chez vous, с’est à dire dans une chambre de la Couronne. Je suis décidé de pousser jusqu’à Londres si je ne réussis pas à Paris.
’ai été chez Zürcher, с’est un brave vieillard qui a été très amical, lorsqu’il a vu que j’ai trois cents francs pour lui.
Il n’a rien imprimé par économie et attend l’Introduction et vous envoie les épreuves à Berne.
Au reste nous en reparlerons. Donc à dimanche. Mes salutations à Vogt.
à 40 so<us> et une bière qui sent un peu la transpiration des hommes.
ès belle.
A.
Перевод
21 декаб<ря>.
Вот вам еще письмо...
— еще раз благодарю. Я могу и не увлекаться, как вы, но можно любить, читая (как вы — Симону Трирскому) и анализируя, как это делает мое «жалкое созданье»...
После того как я отправил свое письмо, я получил на почте целых четыре. Одно от нашего поверенного в дел<ах>, который пишет, что мои документы по делу Огарева прибыли вовремя, но опять-таки гарантирует доставку только до границы. — Рабство делает людей столь хитрыми, что они сами не понимают того, что хотят сказать.
Головин пишет, что говорил о моем имении с одним лондонским банкиром и что тот не отказывается, — он говорил с Бамбергером. Странно, мы с вами уже думали о нем. Таузенау повторил Головину, что его спрашивали в Консьержери обо мне, о причинах... я все более убеждаюсь, что в Париже совсем ненадежно.
Был у цюрихца; это почтенный старец, он принял меня весьма дружелюбно, когда узнал, что у меня для него триста франков.
Из экономии он ничего не напечатал, ждет
Впрочем, мы еще поговорим об этом. Итак, до воскресенья. Привет Фогту.
Я еще не знаю, беден я или богат, поэтому пью вино по 40 су и пиво, которое слегка отдает человечьим потом.
Ваше письмо прекрасно.
А.
Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в ВМЛН, т. 64, стр. 62—64. Год определяется по связи с соседними письмами.
«Мой милый оливпец, — у меня голова кругом идет...» (Л —35).
... оно более, чем прекрасно... — В своем письме Гервег писал: «Друг, единственный мой друг, какая пустота вокруг меня после вашего отъезда! Я точно под колоколом пневматического насоса: воздух понемногу уходит, и скоро нечем будет дышать. И вместе с тем ничего не ладится. Меня прекрасно устроили! Мы все разъезжаемся кто куда: жена — в Париж, вы — в Цюрих, я — в Берн, а мы все, все могли бы быть вместе! Но нет, — у человека точно зуд сделаться несчастным, более несчастным чем... К чёрту! Устраивайтесь скорее. Но не приезжайте в Берн. Я хочу один наслаждаться вами. Здесь с утра до ночи вам нечего будет делать, как только слушать парламентскую историю моего дорогого отечества <...> Я был почти уверен, что получу сегодня письмо от вас. Оно вывело бы меня из состояния полного безразличия, в котором я нахожусь. Но его нет, и я дождусь его, чтобы подольше поспорить с вами. До завтра, дорогой, дорогой друг». (Здесь и далее письма Гервега цитируются в переводе с французского. Поскольку до сих пор известна лишь небольшая часть писем Гервега к Герцену 1849—50 гг. (всего девятнадцать) и почти все они не датированы и не могут быть с достаточной точностью приурочены к определенному моменту, указываемые здесь и далее соотношения между письмами Герцена и ответными письмами Гервега иногда носят условный характер.)
анализируя... — Каламбур: по-французски: «en lisant» («читая») и «en analysant» («анализируя») звучат сходно.
... как вы — Симону Трирскому... — Гервег читал в Берне Симону Трирскому (Людвигу Симону из Трира) по корректурным листам отрывки из книги Герцена «Vom andern Ufer», подготавливаемой в это время в Цюрихе к печати (X, 253).
...«жалкое созданье». — «Chétive pécorе» — выражение из басни Лафонтена «Lа Grenouille qui veut se faire aussi grosse que le Bœuf» («Лягушка, желающая стать столь же большой, как бык»).
... — Герцен, видимо, пытался продать или заложить за границей свое костромское имение, на которое был наложен секвестр.
...его спрашивали в Консьержери обо мне, о причинах ~ в Париже и совсем ненадежно. — Австрийский революционный эмигрант Карл Таузенау, с которым Герцен часто встречался в Париже, был арестован французскими властями и посажен в парижскую тюрьму Консьержери, а затем выслан в Англию. Во время допросов Таузенау французские следственные органы проявили интерес к личности Герцена. Это явилось результатом специального запроса русского посольства в Париже префекту парижской полиции Ребильо, согласившемуся предоставлять посольству сведения о русских эмигрантах, в частности о Герцене. 26 июня 1849 г. русский генеральный консул в Париже де Спис докладывал русскому поверенному в делах Н. Д. Киселеву о разговоре с Ребильо. «Герцен был назван посольству как человек, поддерживающий отношения с самыми передовыми демократами, приютивший на несколько недель Бакунина и имевший продолжительные сношения с Головиным, Эвербеком и Таузенау. Вследствие вашего указания я отправился к префекту полиции. Представив ему записку о Герцене, в которой я просил его установить за ним деятельное наблюдение, чтобы проверить, до какой степени были основательны обвинения против этого человека, я сказал ему в то же время, что осторожность повелевала не делать письменного приказания, если он найдет причины произвести у Герцена домашний обыск». В том же письме де Спис докладывал Киселеву о недавно произведенном у Герцена обыске и о результатах допроса Таузенау: «1. Когда прибыли в квартиру Герцена, жившего у матери, г. Луизы Гааг, в rue Chaillot, № 111, то узнали, что он уже несколько дней выехал в Женеву, откуда должен будет выехать в Пруссию. 2. Узнали устно от Таузенау (того самого, который пойман и отпущен с приказанием выехать в течение 4 дней с французской территории), что он вновь часто встречался с Бакуниным, Головиным и Эвербеком (который до сих пор еще заключен) У Герцена и имел непосредственные сношения с немецким комитетом в Париже» (Л V, 265—266).
— Вероятно, речь идет о цюрихском книгоиздателе, в типографии которого в 1849 г. печаталось «Vom andern Ufer». Тираж этой книги был весной 1850 года перевезен в Гамбург, где издательской фирмой Hoffmann und Campe был припечатан к ней новый титул и обложка, на которых был обозначен Гамбург как место издания. См. об этом также в письмах 155, 161 и 188.
... ждет Введенья— Предполагалось, что Гервег напишет предисловие к «Vom andern Ufer», но это не было осуществлено.
— Герцен имеет в виду неопределенность своих денежных дел в связи с запрещением, наложенным на вексель его матери и костромское именье.