190. Г. ГЕРВЕГУ
31 марта — 1 апреля (19—20 марта) 1850 г. Париж.
Le 31 mars.
Voilà pour le commencement une chose magnifique. Il у а... «une famille», penses-tu en te rappelant que Hartmann est à Paris; non, il y a un journal que personne ne lit, le Tintamarre, eh bien, voilà pour la semaine sainte quelle prière il adresse à Notre-Dame de Lorette: «O toi, qui as conçu sans pécher — laisse-nous pécher sans concevoir». — Je crois bien que les jésuites tomberont sui cette feuille et l’autodafériront. — Le reste à demain...
1 avril.
Et que reste-t-il? Rien. Temps désolant d’une attente, rien de nouveau ni pour l’humanité, ni pour moi... Mais sérieusement parlant, pourquoi donc tu ne crois pas à notre décision suprême. Tout cela n’est qu’une question de temps et de quel temps — d’une dizaine de jours. Je ne veux pas rester ici — et je ne resterai pas sans quelques circonstances tout à fait imprévues.
Moi, je crois que la chose la plus pratique serait d’attendre à Zurich le dernier mot; Emma pense que cela vaut mieux pour toi d’aller droitement à Nice. Moi je propose de rester pour ne pas plus compliquer les choses.
Je ne veux pas continuer, с’est l’œuvre de la fainéantise, nous en avons tant parlé, écrit — tout est clair. Les deux cas sont prévus.
Billet encaissé — Italie ou Sud de la France, пожалуй — Espagne.
Billet embourbé — Suisse ou Helvétie.
Je me propose d’écrire un petit pendant à mes dialogues dans un tout autre genre, primo le titre sera Prologue. Et ensuite, faisant la paraphrase du texte évang<élique>: «Elle ne dort pas — elle est morte» et «Laissons aux morts enterrer les morts». — Trêve de désespoir, tout est fini, le temps douloureux est passé, il est mort, le vieux monde, eh bien, nous ne sommes pas des vers d’un cadavre.
Heraus denn, sacré tonnerre.
ça vous plaît?
Je dirai là qu’en 1848 où tout le monde croyait à la vie — on a prêché les approches de la mort.
En 1849, où le monde voyait la maladie d’une manière palpable — on a prêché la mort-même.
Mais en 1850 — un peu en avant — il faut prêcher le lendemain des funérailles, il faut s’occuper de l’héritage et des héritiers.
Hartmann part pour Londres, je lui ai donné une lettre de recom<mandation> à Linton, rédacteur d’un nouveau journal The Leader qu’il m’envoie par sympathie et que je ne lis pas par ignorance. Adieu.
Tourguéneff est fou — aller à présent mourir pour la Garcia dans les mains de Nicolas.
Reichel a été aujourd’hui chez moi pour demander comment il fallait écrire à Bakounine pour savoir au juste s’il est guillotiné ou non — moi, je lui ai donné le conseil d’écrire «guillotine restante» — voilà jusqu’à quelle cruauté va la passion au bavardage.
Перевод
31 марта.
Вот прекрасная вещь для начала. Существует... — семья думаешь ты, вспоминая, что Гартман в Париже; нет, существует... журнал «Tintamarre», который никто не читает; так вот, на Святой неделе он обратился к Лоретской богоматери с эдакой молитвой: «О ты, зачавшая без греха, позволь нам грешить без зачатия». Уверен, что иезуиты обрушатся на листок и аутодафетируют его. — Об остальном завтра...
1 апреля.
какого-нибудь десятка дней. Я не хочу оставаться здесь, и не останусь, разве только возникнут какие-нибудь совершенно непредвиденные обстоятельства.
Я лично полагаю, что наиболее целесообразно было бы ждать окончательного решения в Цюрихе; Эмма думает, что тебе лучше ехать прямо в Ниццу. Я же советую остаться, чтобы не усложнять еще больше положение. Но не хочу продолжать: это праздное занятие, мы так много об этом писали, говорили, что все ясно. Предусмотрены два случая.
Билет оплачен — Италия или юг Франции, пожалуй — Испания.
— Швейцария, или Гельвеция.
Я собираюсь написать маленькое добавление к моим диалогам, но совсем в другом роде. Во-первых, название будет «Пролог». И затем последуют перефразированные еванг<ельские> тексты: «Она не спит, она мертва» и «Оставим мертвым хоронить мертвецов». — Довольно отчаиваться, все кончено, тяжелые времена прошли. Он мертв, этот старый мир, ну, а мы не трупные черви.
Heraus denn[266], чёрт побери!
Нравится ли вам это?
Но в 1850 году — забежав немного вперед — надо пророчить наступление дня, следующего за похоронами, надо заняться наследством и наследниками.
Гартман едет в Лондон, я дал ему реком<ендательное> письмо к Линтону, редактору недавно основанной газеты «The Leader», которую он высылает мне из чувства расположения и которую я не читаю по невежеству. Прощай.
Тургенев сошел с ума: ехать сейчас умирать за Гарсиа в лапах Николая!
Сегодня ко мне заходил Рейхель спросить, как написать Бакунину, чтобы узнать наверняка, гильотинирован он или нет. Я ему посоветовал написать: «На гильотину до востребования» — вот до какого бездушия доводит страсть к болтовне.
Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в ВМ. Впервые опубликовано: ЛН, т. 64, стр. 153—155.
...«Tentamarre»..— Парижский юмористический журнал. Запрещению он не подвергся и просуществовал еще несколько десятилетий.
Гельвеция — Швейцария.
Я собираюсь написать маленькое добавление к моим диалогам ~ надо заняться наследством и наследниками — Приведенные здесь строки, являющиеся единственным сохранившимся свидетельством о первоначальном плане статьи «Omnia mea mecum porto» (датированной 3 апреля 1850 г.), в окончательный текст не попали. В дефинитивном тексте «Omnia mea mecum porto» встречаются некоторые соответствия; однако оптимистический характер, присущий публикуемому первоначальному плану «Пролога», был совершенно утрачен. Быть может, это произошло под влиянием писем Гервега (см. ЛН, т. 64, стр. 15).
... я дал ему реком<ендательное>. письмо к Линтону... — См. письмо Герцена к В. Линтону от 1 апреля 1850 г. (том XXIV наст. изд.).
... — Гарсиа — девичья фамилия Полины Виардо, отправлявшейся на заграничные гастроли. В 1850 г. в Россию она не поехала. Герцен предполагал, что по приезде в Россию Тургенев будет арестован — за сношения с революционными кругами и пребывание в Париже во время революции 1848 г.
...чтобы узнать наверняка, гильотинирован он или нет. — Французская правительственная газета «Le Dix Décembre» сообщила 26 марта 1850 г., что саксонский король утвердил смертный приговор М. А. Бакунину и Рекелю и что им будут отрублены головы топором. Незадолго до того, в другой правительственной газете, «Le Napoléon», сообщалось, что Бакунину, Рекелю и Гейбнеру удалось бежать и что они находятся на пути во Францию. Смертный приговор был действительно вынесен Бакунину еще в январе 1850 г., но он не был приведен в исполнение, слух же о бегстве его оказался ложным.
[266] Так прочь отсюда (нем.). — Ред.