32. Л. И. ГААГ, Г. ГЕРВЕГУ и М. К. ЭРН
31 (19) мая 1850 г. Париж.
31 mai.
Hört und bewundert, was das für ein Land ist, das Russische Land. — Noch ein Brief von Gass<er>; et schreibt, daß er eine Audienz bei Nesselrode forderte und ihm die Sache als eine unerhört ungerechte vorstellte. Nesselr<ode> war ganz derselben Meinung, und sagte dem Gasser, er soll in der Kanzlei die Prokuration legalisieren. Man nahm die Prokuration an — aber ein chef de bureau sagte, daß man nicht legalisieren wird. Gas<ser> erwiderte, daß selbst der Kanzler befohlen hat. Der chef de bureau aber erwiderte: «Er weiß also nicht, was er befohlen hat»… Den andern Tag hat man die Legalisation abgeschlagen. — Nun was sagen Sie dazu? Der Kanzler und ein Spion! Und der Spion wie ein Hampden widersetzt sich und macht, was er will. — Wenn das nicht anders geht, so glaube ich, muß man einen Geschäfstmann nach Petersb<urg> schicken, vielleicht müssen Sie auch eine Reise dorthin machen. Schomb<ourg> ist ein vortrefflicher Mensch, ohne ihn wäre die Sache halb vergessen. Er fordert, daß ich hier noch ein paar Wochen bleibe. Heute gehe ich zu Carlier und werde noch im selben Brief schreiben, ob ich morgen reise oder hier bleibe.
Freilich wird man auch die andere Summe unterschlagen. Lassen Sie dieses Geld vom Würtembergischen Gesandten oder Konsul grade in die Stuttgart<sche> Bank schicken; überhaupt nehmen Sie alle Mittel,sonst können Sie die größten Schwierigkeitenhaben…
Und du, stolzer Brite Georg, als du mir geschrieben hast, der Kaiser Nik<olaus> kann wohl Russen plündern, aber doch eine Würtembergerin. — Er wird bald Stuttgart nehmen und nach Siberien aux travaux forcés schicken mit Häuser und Pedanten, Minister und Philister.
Agissez, agissez, agissez — ich mache alles, was möglich ist, eine neue Prokuration war nicht nötig, sie zweifeln ja nicht, daß die erste gut ist, sie wollen nicht legalisieren.
Sollte alle Hoffnung verloren sein, so muß man recht bedenken, wie man d<as> Billet zurückbekomme. Mit der Post unmöglich — auch durch den Gesandten. Hier hat mir der Graf Branicky ein Mittel vorgeschlagen, durch seinen chargé d’affaires in London zu verkaufen d<as> Billet, freilich nicht au pair...
Hier ist es ruhig, aber schlecht ruhig, keine Luft[61]...
Пишите на Рейхеля, если что есть; никогда не надобно посылать письма вперед. Вот и теперь — что в Марселе лежат…
Впрочем, я припишу, остаюсь я или нет; если нет, то завтра едем…
Прощайте. Скучно.
Рукой Н. А. Герцен:
Дети целуют ваши ручки, тебя, Машенька, благодарят за письмо. Колюточку целуем!
Ваша Н.
Пост скрыптум.
<Рисунок руки – ред.>
4 часа пополудни.
Карловинги до того удивились моему прошению еще остаться, что говорят: «Да нечего делать — две недели можно». Итак, я буду ждать ответа еще от Гассера до 14 июня — пишите сюда обо всем.
Весь ваш.
Kola, sei nicht böse, daß Papa nicht schreibt, aber küßt[62].
Примечания
Печатается по фотокопии с автографа (ВМ). Впервые опубликовано: ЛН, т. 64, стр. 205—207.
Год написания определяется связью с соседними письмами.
...подобно Гемпдену, сопротивляется и делает что хочет. — Богатый английский землевладелец Джон Гемпден получил в XVII веке широкую известность демонстративным отказом платить корабельный налог, который король незаконно наложил на внутренние провинции Англии.
Запрещение будет наложено, конечно, и на другую сумму. — Герцен, вероятно, имеет в виду сумму, высланную Голохвастовой в погашение долга ее мужа (см. письмо 4).
Ответ Г. Гервега в письме без даты, начинающемся словами: «Дорогие мои близнецы! У меня столько, столько желчи на сердце против вас...» — Л XIV, 77—80.
— Еще письмо от Гассера; он пишет, что потребовал аудиенцию у Нессельроде и представил ему дело как неслыханно несправедливое. Нессельроде был полностью того же мнения и сказал Гассеру, чтобы он засвидетельствовал доверенность в канцелярии. Доверенность была принята, но один из chef de bureau <столоначальников> заявил, что ее не засвидетельствуют. Гассер возразил, что это приказал сам канцлер. Le chef de bureau возразил: «Значит, он сам нe знает что приказывает…» На другой день в засвидетельствовании было отказано. — Ну что вы на это скажете? Канцлер и шпион? И этот шпион, подобно Гемпдену, сопротивляется и делает что хочет. Если не произойдет изменений, я думаю, нужно будет послать какого-нибудь доверенного человека в Петербург; может быть, и вам придется туда съездить. Шомбург превосходный человек, без него дело было бы уже наполовину забыто. Он требует, чтобы я остался здесь еще неделю-другую. Сегодня пойду к Карлье и в этом же письме припишу, уезжаю ли завтра или остаюсь здесь.
Запрещение будет наложено, конечно, и на другую сумму. Добейтесь, чтобы вюртембергский посол или консул переслал эти деньги непосредственно в штутгартский банк; вообще, примите всяческие меры, иначе у вас могут быть очень большие затруднения.
А ты, гордый бритт, Георг, ты еще писал мне — император Николай волен, конечно, грабить русских, но тут ведь вюртембергская подданная… А он вскорости захватит Штутгарт и пошлет всех вместе с чадами и домочадцами, педантами, министрами и филистерами в Сибирь au travaux forcés <на каторжные работы>.
Agissez, agissez, agissez <Действуйте, действуйте, действуйте> — я делаю все, что возможно; в новой доверенности не было нужды; они не сомневаются в правильности первой, но не хотят
— тоже. Здесь граф Браницкий предложил мне способ продать билет через его chargé d’affaires <поверенного в делах> в Лондоне. Разумеется, не au pair <по номинальной цене>.
Здесь спокойно, но не по-хорошему спокойно — душно (нем.). — Ред.
[62] Коля, не сердись, что папа не пишет, а целует (нем.). — Ред.