25. Т. А. АСТРАКОВОЙ
Около 20 ноября 1847 г. Ницца.
Рукой Н. А. Герцен:
Пишу тебе, Таня, только для того, чтоб дать весть о себе, знаю, как тяжело долго быть в неизвестности, вот ты меня избаловала твоими письмами, и как долго нет — все думается, что с тобой? Большого письма не расположена писать, ты получишь ее по городской почте, я вложу ее в маменькино письмо к Е<гору> И<вановичу>. — На днях мы получили от всех письма, от тебя нет, что же ты не пишешь? Пиши теперь в Рим, рoste restante. Известие о Грановском потрясло нас до основания; не могу воротиться в прежнее русло, разрывается вся внутренность. Пиши мне все, что знаешь о них, и со всевозможною подробностью. Что бы дал и что бы сделал для того, чтоб уладить жизнь — я не говорю людей необходимых для нас, — людей, необходимых для человечества, — да ничто не поможет ничто, ничто! Давно не было такого толчка. — Пиши. Обнимаю тебя.
Мы в Ницце уж три недели, первую я наслаждалась здешним климатом, а остальное время все хворала, через два дня едем в Рим. Будь здорова, пуще всего.
Твоя Н. Герцен.
Рукой М. К. Эрн:
Обнимаю и целую вас крепко, милая Татьяна Алексеевна, в этом маленьком уголочке; здоровы ли вы — теперь это важный вопрос в Москве где так гуляет холера. Что это с Грановским сделалось — вздумать страшно; из Москвы много писем и во всех об нем. Теперь прощайте, верно, и от вас будет скоро весточка, да что-то уж и ждать страшно. Сергею Ив<ановичу> кланяюсь.
Ваша М. Эрн.
Мне и приписать Наташа не дала — бог ей судья.
А. Г.
На обороте рукой Н. А. Герцен: Татьяне Алексеевне Астраковой.
В собственном доме, близ Девичьего Поля. В приходе Воскресенья на Вражках.
Примечания
НПГ —119. Дата определяется на основании сообщения в письме Н. А. Герцен: «Мы в Ницце уже три недели <...>, через два дня едем в Рим» (ср. Л XXII стр. 243, и письмо 24: «мы едем отсюда 22-го»).