Герцен А. И. - Чумикову А. А., 9 августа (28 июля) 1851 г.

123. А. А. ЧУМИКОВУ

9 августа (28 июля) 1851 г. Ницца.

ût 1851.

Письмо ваше от 5 получил я вчера. За бумагами к Франку уже послано, я опасаюсь почты за вас и за собственные имена в ваших бумагах; меня компрометировать невозможно, я открыто стою в той кучке людей, против которых всемирная полиция идет крестовым походом, а потому посылайте все что хотите на мое имя из Парижа или Берлина и России, — но знайте, что, кроме Швейцарии, Англии и Пиэмонта, письма будут прочтены. Я останусь в Ницце до конца мая, если не вышлют во второй раз (полагаю, что этого не будет: первый раз им обошлось солоно, благодаря энергическим интерпелляциям Валерио в Камере) — и буду ждать ваших присылок с нетерпением.

Вы спрашиваете о надеждах, о демократии. Мое мнение о европейской демократии вы знаете; взгляните еще на мою статью «Omnia mea mecum porto» и «Lebe wohl», помещенные в журнале Колачека прошлой осенью, кажется, в октябре и в декабре. Демократия стоит вся на старой монархической и христианской почве; она, как Бурбоны во время революции, ничему не научилась в грозные два года после 1848, — народ, между тем, более и более переходит от симпатии к ней к равнодушию. В Июньские дни 1848 он ее звал на площадь, — но она спряталась. 13 июня 49 она сошла на площадь, но народ не пошел. Народ не с ними, он ужасно много научился: массы, как женщины, учатся не школой, а несчастиями и разом узнают каким-то инстинктом и созерцанием конкретную истину. Когда я говорю «народ» — я, разумеется, говорю об одном народе, который существует в Европе, — о французском народе. Насколько вся образованная часть Франции развращена, гнусна и не имеет никакого будущего, настолько велики пролетарии и даже крестьянин, — и это важнейшая победа после 1848. Раньше французский крестьянин был консерватором, теперь же все возбуждено, — разумеется, не по политическим вопросам, а по социальным. Кто не социалист — тот легитимист (быть легитимистом глупо, но не подло; сверх того, легитимисты далеки от власти); реакционный консерватизм начинается с городской цивилизации; все города заражены им, кроме тех, в которых много работников; орлеанизм — самая позорная проказа и самая вредная, но сила. — В цивилизованном классе есть меньшинство официально революционное; оно-то именно и стоит на одном месте, обойденное реакцией и народною мыслью. Это критическое положение ждет своего Сервантеса: Дон Кихот революционных кругов стоит своего рыцарственного предшественника. Если бы реакция не была так невежественна и глупа, она давно бы подавила морально эту литературно-политическую партию с ее полупониманиями, полумерами, с ее «правом работы и правом инсуррекции». Работник с своим тактом чисто критическим улыбается над правом работы и не верит в право восстания, когда не чувствует себя в силах; а когда силен, то не нуждается в праве.

— для меня казалось необходимостью; я это говорил до тех пор, пока озлобил против себя добрых людей. С ними, я убежден, революция может только погибнуть. Меха новые — для вина нового.

Еще несколько слов о французском народе. Народ вообще слишком хвалят, это революционный jargon[159]: французский народ вовсе не готов ни к социализму, ни к свободе, — но он готов к революции; сознание общественной неправды, злоба и удивительное единство — вот его сила. Французский народ — армия, армия не демократии, как воображают монтаньяры, а армия коммунизма.

Но ведь в борьбе армия-то и нужна. И вот отчего французы теперь, как и прежде, стоят в авангарде. Индивидуальность, уважение к лицу больше развито в Италии (т. е. в Риме и Романье), даже в Испании; вообще итальянец самобытен, больше любит независимость — но его силы разбросаны, не устроены; жить с ними славно, они доблестны, благородны, чисты даже — но les faubouriens Антония и Марсо, но лионский Croix rousse, но gamin и voyou[160] — вот истинные надежды истории и человечества. — Коммунизма бояться нечего, он же неотвратим, это будет истинная ликвидация старого общества и введение во владение нового.

Переходя к частному, я не могу вам сказать, чего бы вы не знали прежде. Все приостановлено до мая 1852, все едва дышит, ждет; веры в торжество революции я не имею, но она может восторжествовать, особенно при помощи этого элисейского шута. Если реакция победит — в Европе будет страшно, победа может продлиться на целое поколение, от 15 до 17 лет; надобно бежать в Америку, борьба не будет возможна.

Позвольте мне теперь объяснить мое выражение «народ будущего». Я нахожу в нашей русской душе, в нашем характере что-то более мирное, нежели в западных европейцах. Разумеется, речь о лицах; как народ мы еще страдательны. Немцы, напр<имер>, при всей своей учености, при освобождении теоретической мысли, не имеют даже притязания — и не правда ли, что фразу Deutschland — Volk der Zukunft[161] без смеху нельзя читать: «К лицу ли вам эти вещи?» Про Россию говорить это — до того не смешно, что французы (в ней) чают соперника и не стыдятся сознавать, что тут есть сила, — вспомните, это говорит Кюстин; французы ненавидят Россию, потому что они ее смешивают с правительством, но вне ненависти есть уважение. У Австрии и Пруссии не меньше, а больше штыков, но их французы презирают.

Кент говорит прогнанному Лиру: «В тебе есть что-то заставляющее меня называть тебя царем». Я вижу это помазание на нашем челе. Да, одна дерзость подумать о том есть или патент на китаизм, или великая надежда. Ну, мы не китайцы.

Но будущего нет, оно делается людьми, и, если мы будем продолжать гнить в нашем захолустье, может из России в самом деле выйти avortement[162]. Тут-то и является наше дело, наше признание. Что можем мы делать? Всякое слово человека преданного есть дело; я, по необходимости оставшийся на западном берегу, я только и желаю быть вашею бесцензурною речью; я, между прочим, для того и не старался о возвращении, чтоб знакомить Европу с Россией и быть свободным ее органом. Эмиграция очень полезна теперь, но русских дельных очень мало; я могу назвать одного Сазонова, человека сильно даровитого и имеющего вес в европейском движении. Подождите, чем окончится май 1852, и приезжайте к нам. (Русские, желающие оставаться в Европе, никогда не берут никаких мер и теряют свое именье, — это благородно, но несовершеннолетне). Если победа с нашей стороны, будем работать вместе. До тех пор пишите, говорите и посылайте мне материалы. — Как? Это вы придумаете: или через книгопродавца, или через банкиров.

Прощайте, жму горячо вашу руку. Спасибо вам за письмо и за симпатию. Готов всегда писать, лишь бы было безопасно для вас.

<ание>. — Ему надобно простить ругательный тон против Руссо и революции 93 года за огромные достоинства последних этюдов. Это — долею озлобление от тюрьмы, долею темная сторона этого огромного таланта. Как далеко оставил он за особою всех французов, напр<имер>, в статье «Justice». Еще видел я объявление о книге de Hott’a<?>; книги я не имею, но жду от de Hott’a много хорошего.

Желал бы я вам послать мои «Briefe aus Italien und Frankreich», но не нашел ни одного экземпляра и не знаю, есть ли у Франка.

Прошу вас написать о получении письма.

Г.

Когда бы вы вздумали что-либо послать без имени и очень верно, то посылайте так, через банкиров: Confié aux soins bienveillants de M^rs de Rothschild à Paris. Pour remettre à M^selle 

Но если можно, пишите просто.

Примечания

Печатается по тексту журнала «Русское обозрение», 1898, № 5, стр. 268—271, где опубликовано впервые (см. комментарий к предыдущему письму), с очевидными опечатками, которые исправляются без оговорок в наст. издании (например, «журнал Колачека» — вместо ошибочного: «журнал Колокол» — стр. 198, строка 25 и др.).

Ответ на письмо А. А. Чумикова из Парижа от 5 августа 1851 г. (ЛН—719). Дата этого письма Чумикова, в котором она не указана, устанавливается по упоминанию Герцена в настоящем письме («Письмо ваше от 5 получил я вчера»), а также по его карандашной помете на письме Чумикова: «9 августа» (день отравления ответа).

За бумагами к Франку уже послано... — См. комментарий к предыдущему письму.

... если не вышлют второй раз ∞ первый раз им обошлось солоно благодаря энергическим интерпелляциям Валерио в камере... — См. комментарии к письмам 90 и 97.

. — В своем письме Чумиков писал Герцену: «Заинтересуйте европейцев, ибо деспотизм в России — деспотизм во всей Европе; пусть помогут нам поляки — они будут стараться о своей свободе». Одновременно Чумиков замечал по поводу революционных надежд на Францию: «Жалкое состояние Франции! С какой вестью я возвращусь к своим друзьям...» (ЛН, т. 62, стр. 718).

... взгляните еще на мою статью «Omnia mеа mecum porto» и «Lebe wohl», помещенные в журнале Колачека прошлой осенью, кажется, в октябре и в декабре. — Первая статья была напечатана в № 8 журнала «Deutsche Monatsschrift für Politik, Wissenschaft, Kunst und Leben» за 1850 г.; вторая статья (под заглавием «Mein Lebewohl. Epilog zum Jahre 1849» <«Mоe прощание. Эпилог 1849 г.»> — в № 12 того же журнала. Обе статьи позднее включены Герценом в состав книги «С того берега» (см. т. VI).

...... — Жители рабочих предместий Парижа и рабочего квартала в Лионе, неоднократно служивших очагом революционных выступлений.

Все приостановлено до мая 1852... — На эту дату были назначены перевыборы президента и новые выборы в Законодательное собрание Франции, которые, как надеялись многие, могли привести к победе республиканских сил.

...элисейского шута— Имеется в виду президент Франции Луи Бонапарт, резиденцией которого служил Елисейский дворец в Париже.

…«к лицу ли вам эти вещи?» — Несколько измененная реплика Лизы из комедии Грибоедова «Горе от ума» (действие I, явл. 2).

...тут есть сила, — помните, это говорит Кюстин— Имеется в виду книга маркиза Кюстина: La Russie en 1839. Par le marquis de Custine. T. 1—4, Paris, 1843 («Россия в 1839 г.»), в которой автор излагает впечатления от путешествия по России. Наряду с ошибочными, противоречивыми выводами Кюстина в его книге содержатся предсказания великого будущего России, которые в данном случае имеет в виду Герцен: «Этот народ так величав, что даже в своих пороках он полон силы и грации» (см. подробную оценку книги Кюстина в статье Герцена «Россия» — VI, 196—198).

Кент говорит прогнанному Лиру: «В тебе есть что-то, заставляющее меня называть тебя царем». — В трагедии Шекспира «Король Лир» (действие I, явл. 4).

Читали ли вы последнюю книгу Прудона... — Герцен имеет в виду книгу Прудона («Idée générale de la Révolution au XIX^e ècle», Paris, 1851 («Общее представление о революции в XIX веке»).

...его конфессии 2 изд<ание>. — Подразумевается книга Прудона «Les confessions d’un révolutionnaire, pour servir à l’Histoire de la révolution de Février» («Исповедь революционера, долженствующая служить для истории Февральской революции»). В 1851 г. вышло в свет не второе, а третье, переработанное, издание этой книги (1-е издание вышло в 1849 г., 2-е издание — в 1850 г.).

Еще видел я объявление о книге de Hott’а— Какую книгу имеет в виду Герцен — не установлено. В источнике фамилия автора дана предположительно, с вопросительным знаком после нее.

... мои «Briefe aus Italien und Frankreich...» — Первое немецкое издание «Писем из Франции и Италии»; см. комментарий к письму 1.

Ответ А. А. Чумикова от августа—сентября 1851 г. — ЛН—725.

[159] жаргон (франц.)<. – Ред.>