32. Т. А. АСТРАКОВОЙ
22 (10) января 1848 г. Рим.
22 января.
Вероятно, вы тотчас по отправлении письма получили мою записку, на которую ожидаю ответа. Отчего у Кавелина нет портрета — это вина не моя, — вероятно, Ник<олай> Петр<ович> забыл; да у Корша должны быть лишние, т. е. посланные на всякий случай, — подарите от меня Антонине Федоровне — и пожмите ей руку; скоро год, как были проводы на Черной Грязи. — Вести ваши о знакомых мрачны, я боюсь поверить, что всем надобно оставить университет из-за подлого Крылова, — напишите подробнее, только, пожалуйста, как можно достовернее, что и как. Здесь недурно. Теперь некогда писать, буду скоро писать опять. Прощайте, жму руку Сергею Ивановичу, ему бы здесь раздолье — еще холоду больше 4-х град<усов> тепла не было.
A Mr H. Via del Corso, 18. Secundo piano.
На обороте: Russia (a Mosca). Alla Signora Astracoff.
В Москве: Ее высокобл<агородию> Татьяне Алексеевне Астраковой. Близ Девичьего Поля и Плющихи, в приходе Воздвижения на Овражках, в собственном доме.
Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в Колумбийском университете (Нью-Йорк). Впервые опубликовано: НПГ, стр. 127—128, вместе с предшествующим ему письмом Н. А. Герцен (там же, стр. 124—127).
Наталья Александровна сообщала в своем письме: «... о возвращении начнем думать тогда, как путешествие хоть сколько-нибудь принесет пользы для здоровья, до сих пор не заметно ее <...> Свидетельствую, что портрет Алекс<андра> похож, борода меняет очень..»
Письмо Т. А. Астраковой, на которое отвечают Герцены, неизвестно.
— Видимо, так Герцен именует свое письмо Астраковым от 2 декабря 1847 г.
Отчего у Кавелина ~ забыл... — Речь идет, очевидно, о новом литографическом портрете Герцена работы Ноэля, экземпляры которого должен был доставить московский друзьям и знакомым Н. П. Боткин, выехавший 15 октября 1847 г. из Парижа в Россию.
... скоро год, как были проводы на Черной Грязи. —
...я боюсь поверить ~ — После того, как С. Г. Строганов был 20 ноября 1847 г. уволен с должности попечителя Московского учебного округа, «крыловское дело» приняло совершенно неожиданный оборот: Крылов остался в Московском университете, Кавелину и Редкину пришлось покинуть его, а Коршу — отказаться от редактирования «Московских ведомостей». Ср. комментарий к письмам 11 и 20.