131. М. К. РЕЙХЕЛЬ
23 (11) ноября 1851 г. Ницца.
23 ноября, вечер. Ницца.
Искренний, ближайший друг Марья Каспаровна, мне принадлежит великий и тяжелый долг сказать вам, что я воротился в Ниццу один. Несмотря на все старания, я не нашел нигде следа наших. Один сак Шпильмана достали из воды.
Что у нас и как провели эту неделю — страшно вздумать. Десять раз я брал перо писать к вам — и не мог, решительно не мог. Что это сон, безумие... дайте мне вас прижать к моей груди, плакать с вами, останьтесь вы наша сестра во имя этого Ангела. Буду писать все подробно, не теперь только. Я даже боюсь вашего ответа. Наташа очень плоха, она исхудала, состарилась в эту проклятую неделю. Она надеется. Консул и все отыскивают по берегу — я не знаю, что может быть, но не верю.
Бедная Луиза Ивановна — какая смерть!
Фу, как все гадко, отвратительно, я смотрю теперь на других детей как будто в последний раз.
Дайте же руку, помните, что у вас есть Саша, берегите себя — я, отец Коли, успокоиваю вас. Прижмитесь теснее к нам, наша жизнь не должна идти врозь.
Я пишу один, Нат<аша> лежит, она хотела писать — но не могла.
‑‑‑‑
Луиза и Адельгайда целы.
Помните, я говорил, что в жизни ничего нет прочного, заветного... вот она и сломилась. Угол где-нибудь и доживать: ничего, ничего после такого глупо-чудовищного удара — ничего не надобно.
На обороте:
é ma famille, atroces... J’en écris à Marie, mais donnez cette lettre avec ménagements. Oh que j’ai vieilli dans cette semaine[166].
Примечания
Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Л VI, 529.
...— но не могла. — Н. А. Герцен написала М. К. Рейхель несколько строк 28 ноября при следующем письме Герцена.
Помните, я говорил, что в жизни ничего нет прочного, заветного... — См. письмо 115. Отзвуки этого настроения сказались также в «Посвящении» Н. П. Огареву (см. VII, 267) и в письме 99.
В ответ М. К. Рейхель писала Герценам 29 ноября (это одно из немногих дошедших до нас ее писем): «Друзья мои! милые! Нет ни слова, ни мыслей, и рука не двигается; пишу, чтоб вы видели, что я живу и на ногах. Не сила помогает перенести, а неверие — неужели возможно такое страшное безвыходное несчастие; ангел бесценный, незабвенный! Не в царстве небесном — в наших сердцах ему лучшее место. Да, ваша сестра, ваш друг — удар нам равный, — дайте руки, больше не могу» (ЛН
[166] Дорогой Рейхель, ужасные события поразили мою семью, ужасные... Я пишу об этом Марии <Каспаровне>, однако передайте это письмо с предосторожностями. О, как я состарился за эту неделю (франц.). — Ред.