177. М. К. РЕЙХЕЛЬ
24 (12) мая 1852 г. Ницца.
24 мая, утро.
Если бы я вымерил прежде, как трудна разлука с детьми, может, я, вопреки уму и разуму, оставил бы их. Особенно отсутствие Таты. Такая пустота и тоска в огромном доме, да к тому же отвратительная соседка моя.
Если все пойдет хорошо, я постараюсь, так или иначе, навестить их через три месяца. Судорожное волнение, в котором я жил, улеглось, зато пустота и весь ужас потери яснее, живее. Всякую ночь я вижу во сне смерть Н<аташи> с такими страшными подробностями, и мне так кажется, что еще можно спасти, — сегодня я даже видел Ив<ана> Ал<ексеевича>. Фантазия, сон и быль — все обращено на былое, на кладбище. Видел еще и Огарева.
Лишь бы время искуса прошло, чтобы отдаться тихо и спокойно воспоминанью. — Сегодня, может быть, будет письмо из Марселя. Прощайте. Если увидите Саз<онова>, скажите ему, что я усердно благодарю за письмо, но писать особо не имею еще ни сил, ни желания.
Дружески жму руку Рейхелю.
Сейчас получил письмо из Драгиньяна. Вот это мило. Ай да генерал!
Примечания
Печатается по копии (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: ЛН, т. 61, стр. 328.
...отвратительная соседка моя. — А. X. Энгельсон, претендовавшая на воспитание детей Герцена после смерти его жены (см. письмо 199). 30 мая Энгельсоны уехали из Ниццы в Геную.
Сегодня, может быть, будет письмо из Марселя. — М. К. Рейхель с детьми и сопровождавший их Э. Гауг ехали в Париж через Драгиньян и Марсель.
<онова> ∞ благодарю за письмо... — Письмо Н. И. Сазонова к Герцену неизвестно.
Ай да генерал! — Следующие строки М. К. Рейхель из ее «Воспоминаний» проясняют смысл этого восклицания Герцена: «<Гаук> провожал нас до Парижа, что вовсе не было излишним из-за множества полицейских и таможенных tracasseries <придирок>» (, стр. 76).