227. М. К. и А. РЕЙХЕЛЯМ
7 октября (25 сентября) 1852 г. Лондон.
7 октября.
4, Spring Gardens.
Будто давно не писал к вам. — Да, право, не знаю, что писать, то много, то мало; когда много — то больше темного и печального. А это, наконец, и для вас скучно, писанное хныканье и для меня не почтенно.
Франк — подлец, я ему напишу сегодня, никаких книг он не посылал.
Пора отсюда ехать, уж развязали бы меня Прудон и Шомшильд; я полагаю пока остановиться в Брюсселе, а весною увидим. Мне бы очень хотелось к 20-му уехать — довольно Лондона. A propos, — я был, наконец, у Мme <отому> ч<то> Николай Семенович ужасно был взбешен за ее участье в освобождении Кинкеля. Зная ее нелюбовь к Руси, я представил из себя отчаянного русофила и, между прочим, не только стал по-русски говорить, но уговорил певицу, бывшую тут, спеть 2 русских песни. Все это немцам во зло, а вам в славу и честь. Немцы все в нее влюблены, а она собой нехороша — но бойчее и аристократичнее немецких идеальных картофелей; вот демократы-то и того.
На днях был я в Брайтоне и, между прочим, видел там Руге — вот истинно бог хорошо придумал ему фамилию, он в продолжение обеда ругнул всех своих друзей. Одного Бакунина хотел было похвалить, да и то своротил на брань, и все это с такой злобой, с такою желчью, и притом тихим голосом и с тонкой улыбкой. Просто поэзия.
Саша начинает мараковать по-английски. Скучает оттого, что нету товарищей; детей его возраста довольно в парке (С. Джемс), да не умеет говорить с ними. Проект ехать в Италию, кажется, отменен диетой. От вас жду, впрочем, шомшильдский ответ.
Если будет оказия, пришлите брошюры. Прощайте.
Cher Reichel,
étiez quadrumané je vous aurais serré les 4 pour toutes les commissions tracassières que j’ai la cruauté de donner et vous la mansuétude de faire. Vous savez que Müller-Strübing est ici, il veut donner des leçons de français à Londres et pense qu’il suffit pour cela de connaître l’allemand et Mme Sand.[257]
Благодарю тебя, Тата, за корпию, ты мне и еще потом сделай. — У вас была большая гроза, мы об этом читали в газетах. Кланяйся Морицу, Оленьку поцелуй.
Прощай.
7 октября 1852. Лондон.
Милая Тата, папа ездил в Брайтон, и я тоже. Там я ходил к «морскому берегу» и очень долго искал тебе раковин, но их не было оттого, что море было высоко.
Напиши мне, что тебе хочется другого. Целую тебя, и Оленьку, и Машу, Рейхеля, Сашу и Мориса.
Саша.
Лондон. 4, Spring Gardens.
Примечания
ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: ЛН, т. 61, стр. 358—359.
В тетради с копиями после текста Саши Герцена воспроизведены его рисунки из письма.
...развязали бы меня Прудон и Шомшильд— В хлопотах о разрешении на въезд во Францию Герцен рассчитывал на помощь П. -Ж. Прудона и Д. Ротшильда.
... я был, наконец, у Мme Брюнинг... — О посещении Герценом бар. Брюнинг М. Мейзенбуг вспоминала: «Кружок эмигрантов, собиравшийся у г-жи Брюнинг, он посетил всего раз и никогда больше туда не возвращался. Ее характер был ему неприятен. Ее деланный энтузиазм, направленный скорее на отдельные личности, чем на идеи и события, должен был показаться пошлым его проницательному взору. Вероятно, он скоро убедился, что, несмотря на демократический фанатизм, который она себе приписывала, она в сущности продолжала быть настоящей русской аристократкой...» (Мейзенбуг—230).
На днях был я в Брайтоне ∞ видел там Руге... — «Я обедал у него и провел весь вечер. В продолжение всего времени он жаловался на эмигрантов и сплетничал на них», — вспоминал Герцен в «Былом и думах» (XI, 151); ср. также письмо 223.
Проект ехать ∞ кажется, отменен диетой. — Возможен намек на А. Бернацкого, бывшего нунция польской диеты, через которого Герцен также хлопотал о проезде через Францию (см. письмо 174 и 176 и «Былое и думы» — XI, 129—130).
— за все те хлопотливые поручения, которые я имею жестокость давать, а вы имеете снисходительность выполнять. Вы знаете, что Мюллер-Стрюбинг здесь, он собирается давать в Лондоне уроки французского языка и полагает, что достаточно для этого знать немецкий язык и г-жу Санд (франц.). — Ред.