136. Л. ПЬЯНЧАНИ
13 (1) апреля 1854 г. Лондон.
13 avril. Jeudi. Londres.
25, Euston Sq<uare>.
Cher Pianciani,
Votre lettre m'a été bien chère, elle m'a prouvé encore une fois de plus que vous me portez une amitié active et pleine d'attention. J'ai réfléchi deux jours, j'étais au point de me décider pour Jersey — mais tout bien pesé jene m'y établirai pas. (Pour venir passer quelques jours, qu'à cela ne tienne; j'ai un grand besoin de locomotion). Je vous exposerai les causes.
Je fuis Londres en partie de nos amis les ennemis et à Jersey vous les retrouverez, mais non dispersés dans cette orbi non urbi de Londres, mais resserés dans une petite ville de province.
Et dites-moi, cher Pianciani, que voulez<-vous> faire avec eux? Comment peut-on sérieusement travailler dans l'Homme qui ne comprend absolument rien et qui se permet des notes dans le genre de celle «sur Linton et ses réserves» dans le № passé? Ces gens sont plus stationnaires que Nicolas et le pape.
En vérité, je ne connais rien de plus mesquin en fait de rédaction que l’Homme et la Nation belge. L'une de ces feuilles n'a que des exercices de rhétorique sur des sujets donnés... tyrannie... joug... réveil du peuple... exemple de Borne... traduction en prose des âtiments de Hugo et des compliments à l'avenir — et à tous les peuples.
L'autre réimprime les mêmes choses et les mêmes nouvelles qu'elle imprimait en 52, 53, 54. — On ne sauve pas de l'incapacité. Vous parlez d'un journal à nous. Chose parfaite, mais la première condition c'est d'éloigner ces braves patriotes, ces ana-chronismes vivants, et non les chercher dans leur antre.
Parmi les Français je ne connais que notre ami Domengé capable de travailler à un journal sérieux. Saffi et vous parmi les Italiens. Et avec tout cela un journal n'est faisable qu'à Londres. Mais attendons encore un peu. Moi je ne suis pas désœuvré, je travaille assez. J'imprime maintenant un fort volume en russe sous le titre «La Prison et l'exil».
Je quitterai Londres pour deux, trois mois, cela sera une villégiature — l'endroit n'est pas encore définitivement arrêté, peut-être irai-je à Hastings, dans tous les cas près de la mer.
Vous savez que le Florestan de Monaco a voulu faire un coup d'Etat et qu'il est maintenant dans les prisons de Villafranca. Jamais malheur ne m'a fait tant rire, о саго Grimaldi... Voilà un bouffon.
à Jersey.
Tout à vous
A. Herzen.
Перевод
13 апреля. Четверг. Лондон.
<uare>.
Дорогой Пьянчани,
ваше письмо мне очень дорого, оно еще раз доказало, что ваша дружба ко мне деятельна и заботлива. Я раздумывал два дня и совсем было склонился в пользу Джерси, но взвесив все хорошенько, решил, что там не поселюсь. (Провести там несколько дней — это другое дело, — мне очень хочется проветриться.) Я объясню вам причины.
наших друзей-врагов, а в Джерси мы опять их встретим, причем уже не рассеянными по лондонскому orbi non urbi, а скученными в маленьком провинциальном городке.
И скажите сами, дорогой Пьянчани, что прикажете с ними делать? Как можно серьезно работать в «L'Homme», который решительно ничего не понимает и позволяет себе помещать заметки вроде «о Линтоне и его оговорках» в последнем номере? Это люди, еще более косные, чем Николай и папа.
«L'Homme» и бельгийская «La Nation». Одна из этих газет содержит лишь риторические упражнения на заданные темы: ... тирания... ярмо... пробуждение народа... пример Рима... перевод в прозе «Возмездий» Гюго и всевозможные комплименты будущему и всем народам.
— От бездарности не излечишь. Вы говорите о создании своей газеты. Прекрасная мысль, но первое условие — отстранить всех этих честных патриотов — эти ходячие анахронизмы — и не искать их в их же логовище.
Из французов я знаю только одного, кто способен работать в серьезной газете, — нашего друга Доманже. Среди итальянцев — Саффи и вас. При всем том газету можно издавать только в Лондоне. Но подождем еще немного. Что до меня, я не сижу без дела, я много работаю. Сейчас я издаю на русском языке толстый том под названием «Тюрьма и ссылка».
Я покину Лондон месяца на два, на три, это будет мой летний отдых; место еще не выбрано окончательно, может быть, поеду в Гастингс, во всяком случае — к морю.
Знаете ли вы, что Флорестан Монакский пытался произвести государственный переворот и теперь сидит в тюрьме в Виллафранке? Никогда еще ничье несчастье так не смешило меня. О, саго Гримальди... Вот шут гороховый!
Прощайте, еще раз благодарю вас за все сообщения и непременно как-нибудь высажусь в Джерси.
А. Герцен.
Примечания
Печатается по фотокопии с автографа (ASR). ПН, т. 64, стр. 372—373.
Год написания определяется замечанием Герцена о публикации его статьи «Старый мир и Россия» (см. ниже);-13 апреля приходилось на четверг в 1854 г.
Письмо Пьянчани, на которое отвечает Герцен, как и другие письма к нему Пьянчани, неизвестно.
... друзей-врагов... — «L'opinion de ces demoiselles» (стих: «Nos amis les ennemis»).
... по лондонскому orbi non urbi... — Перефразированное латинское выражение «urbi et orbi» («городу и миру»); y Герцена: «по лондонскому миру— не городу».
...«L'Homme» ~ позволяет себе помещать заметки вроде «о Линтоне и его оговорках» в последнем номере? — «L'Homme» статью Герцена «Старый мир и Россия», редакция газеты предпослала публикации второго письма в № 19 от 5 апреля 1854 г. следующее замечание, которое свидетельствовало о желании редакции отмежеваться от позиции Герцена: «Гражданин Герцен прислал нам письма, адресованные им В. -Дж. Линтопу — талантливому и благородному художнику, который опубликовал их в выходящем в Ньюкасле ежемесячном журнале „The English Republic". Исполняя желание гражданина Герцена, мы возлагаем всецело на него самого ответственность за высказанные им взгляды и утверждения, с которыми он не хочет, по его словам, связывать нас моральной круговой порукой. „The English Republic", взявший себе девизом "Бог и народ", вероятно, сделал соответствующие оговорки...» Правда, в следующем номере газеты (№ 20 от 20 апреля) перед публикацией третьего «Письма к Линтону» в редакционном предисловии давалась высокая оценка статьи Герцена, отмечалась «ценность и оригинальность содержания», ее «исключительное значение в современных условиях» и т. н. (см. ЛН,
... Флорестан Монакский пытался произвести государственный переворот... — Реакционная политика князя Монако Флорестана I в 1841 — 1856 гг. привела к распадению княжества. После революции 1848 г. от Монако отделились города Ментона и Рокебрюн, присоединившиеся к Сардинскому королевству (Пьемонту). 6 апреля 1854 г. сын Флорестана, наследный принц Карл, герцог Валентинуа, совершил неудачную попытку вернуть Ментолу во владение княжества (к принцу примкнуло только 20 человек). Некоторые газеты ошибочно (ошибку эту повторил и Герцен) считали причастным к этому событию не герцога Валентинуа, а самого Флорестана.