145. Э. КЁРДЕРУА
7 июня (26 мая) 1854 г. Лондон.
7 juin 1854. Londres.
25, Euston Square.
êché de vous remercier jusqu'à ce jour pour vos lettres et pour l'ouvrage et les brochures. Je suis sincèrement sensible pour les bonnes choses, que vous dites de mon travail, d'autant plus que beaucoup de lecteurs s'acharnent contre moi pour les lettres à Linton. Je vous remercie encore plus pour les observations. Permettez-moi de vous dire quel a été mon but dans les publications allemandes (en 49 et 50) et françaises sur la Russie. Vous jugerez alors si je l'ai atteint.
Après un exil de sept années je vins eu Europe, la connaissant théoriquement. Les journées de Juin 48 me révélèrent l'état véritable de l'Europe. Plus je regardais ce qui se passait — plus je sentais le besoin de dire au monde deux choses. Premièrement que la Russie n'est pas seulement une caserne et une chancellerie de tzar—mais qu'elle porte en elle des éléments profondément révolutionnaires, anarchistes dans la noblesse, communistes dans le peuple. Secondement que l'Occident n'est pas du tout si diablement révolutionnaire qu'il se l'imagine. Il a une grande pensée, un grand idéal — mais peu de force, peu d'énergie, il est énervé dans sa partie active et arriéré dans les autres. La Russie est un jeune vaurien emprisonné, qui n'a jamais fait rien de bon, mais il promet, le vieillard vénérable à côté a beaucoup fait — fera peut-être quelque chose encore, mais il est vieux. «L'Europe farà da se» — — invasion. L'avenir peut se réaliser par mille manières — le résultat définitif sera toujours le même — la métamorphose sociale.
L'invasion, à mon avis, ne sera qu'une montre-réveil, qu'un bourreau, qu'une démolition, qu'une putréfaction enclavée, qu'un orage passager. Car je n'ai jamais nié qu'au fond des populations des Etats de l'Europe — des populations sauvages déshéritées par la civilisation de la minorité il n'y ait pas de nerf, de sperme pour engendrer une nouvelle forme sociale.
Quant à Nicolas et à son régime — là il n'y a rien de slave, de national. L'impérialisme russe n'est que la dernière conséquence, l'expression la plus grossière des amis de l'ordre. Que fera Nicolas... Je ne crois pas à cette homéopathie renversée «. Similia similibus destruanctur... -» Il ne peut rien apporter qu'un bonapartisme exotique. Certainement que sous le point de vue de l'éternité Nicolas peut contribuer involontairement au triomphe de la révolution... mais Louis Bonaparte aussi. Pie IX a fait de la Romagne un peuple de frondeurs. — Et au fond il n'est pas si fort que vous le pensez.
Voilà ce que je voulais vous dire aujourd'hui, j'ajouterai encore qu'il m'est impossible d'accepter votre théodicée (dans votre ouvrage sur la R<évolution> —que j'ai lu l'année passée) — le monde chrétien que vous chassez si bien, revient par la porte du dualisme idéaliste... mais mon Dieu vous avez raison, de ces choses il faut parler et non écrire, dans une heure la question serait bien mieux élucidée que par une longue série de lettres.
Les nouvelles russes par Lermontoff — trad<uites> par Chopin, 53, Paris; Tarass Boulba (Là cosaquerie au XVII) par Gogol — trad<uit> par Viardot, 53; Paris, par Pouchkine — trad<uit> par Viardot; Les récits d'un seigneur russe — par J. Tourgeneff, 54, Par<is>.
Koltzoff n'a jamais été traduit. Lisez-vous l'allemand? Ел allemand il y a immensément de traductions — il y a même un roman et des nouvelles de moi qui sont traduits.
— mais il y a tant de distance entre nous que c'est impossible. Si la guerre ira mal, j'irai aussi en Espagne. Le climat de Londres (pire que celui de la Sibérie ouralienne) me dégoûte. Est-ce qu'on ne persécute pas les réfugiés en Espagne? Cette question déjà est une provocation à continuer la correspondance sur un sujet qui m'est si près du cœur.
Vous remerciant encore une fois, je vous salue cordialement.
Alexandre Herzen.
Перевод
7 июня 1854. Лондон.
Милостивый государь,
серьезная болезнь моей дочери не давала мне до нынешнего дня возможности поблагодарить вас за ваши письма и за книгу и брошюры. Я искренне тронут добрыми словами, сказанными вами по поводу моего труда, тем более что многие из читателей ожесточены против меня за письма к Линтону. Еще более благодарен я вам за ваши замечания. Позвольте мне рассказать, какова была цель моих немецких (49 и 50 гг.) и французских изданий о России. Вы сможете тогда судить, достиг ли я ее.
После семилетней ссылки прибыл я в Европу, зная ее теоретически. Июньские дни 48 года раскрыли мне подлинное состояние Европы. Чем больше вглядывался я в то, что происходило, тем большую испытывал потребность сообщить миру о двух вещах. Во-первых — что Россия не только казарма и царская канцелярия, но что она носит в себе глубоко революционные элементы, анархические — что Запад вовсе не так дьявольски революционен, как он воображает. У него есть великая мысль, великий идеал — но мало сил, мало энергии; он расслаблен в своей деятельной части и отстал во всех остальных. Россия — это заключенный в тюрьму молодой повеса, который никогда ничего путного не делал, но обещает многое, — почтенный же старец, находящийся рядом, совершил многое, быть может, совершит еще что-нибудь, но он уже cтap.«Eвропа farà da se» — возможно, в противном же случае — нашествие. Грядущее может осуществиться тысячами путей — окончательный результат всегда будет один и тот же — социальная метаморфоза.
Нашествие, по моему мнению, явится не чем иным, как будильником, палачом, разрушением, прорвавшимся гнойником, мимолетной бурей. Ибо я никогда не отрицал, что в недрах народов европейских государств, среди дикарей, обездоленных цивилизацией меньшинства, нет жизненной силы, нет спермы для порождения новой общественной формы.
Что до Николая и его режима — то в нем нет ничего славянского, национального. Русский империализм — только конечное следствие, только самое грубое воплощение друзей порядка. Как поступит Николай?.. Я не верю в эту опрокинутую гомеопатию «Similia similibus destruantur...» Он не может принести ничего, кроме иноземного бонапартизма. Конечно, с точки зрения вечности, Николай может невольно способствовать торжеству революции... но и Луи Бонапарт также. Пий IX превратил Романью в народ фрондеров. — И, в сущности, он не так силен, как вы думаете.
Вот что мне хотелось сказать вам сегодня; добавлю, что никак не могу согласиться с вашей теодицеей (в вашем сочинении о Р<еволюции>,которое я прочел в прошлом году), —христианский мир, который вы выгоняете вон, возвращается через дверь идеалистического дуализма... Но, боже мой, вы правы, об этих вещах надобно говорить, а не переписываться; в течение часа вопрос был бы гораздо лучше выяснен, чем в целой серии писем.
Рекомендую вам «Русские повести» Лермонтова, перевод Шопена, 53 г., Париж; «Тараса Бульбу» (казачество в XVII веке) Гоголя — перевод Виардо, 53 г., Париж; «Капитанскую дочку» Пушкина — перевод Виардо; «Рассказы русского помещика» И. Тургенева, 54 г., Париж.
Кольцова никогда не переводили. Читаете ли вы по-немецки? На немецком языке есть множество переводов — существует даже перевод моего романа и рассказов.
— но между нами такое расстояние, что это невозможно. Если война примет дурной оборот, я также отправлюсь в Испанию. Лондонский климат (который хуже, чем в уральской Сибири) мне противен. Не преследуют ли изгнанников в Испании? Этот вопрос не что иное, как вызов к продолжению переписки на тему, которая так близка моему сердцу.
Еще раз благодарю вас и сердечно вам кланяюсь.
Александр Герцен.
Примечания
Печатается по тексту Л —91, где опубликовано впервые, по автографу, хранившемуся в архиве семьи Герцена. Местонахождение автографа в настоящее время неизвестно.
Ответ на письмо Э. Кёрдеруа от 27 мая 1854 г., опубликованное Герценом в «Былом и думах» (XI, 60—65). Письма Кёрдеруа к Герцену, предшествовавшие письму от 27 мая, неизвестны. Об одном из них Герцен упоминает в «Былом и думах»: «Такого озлобленного крика против современной Франции и ее последних революционеров мне редко удавалось слышать. Это был ответ Франции на легко перенесенный coup d'Etat (переворот). Он сомневался в уме, в силе, в „крови" своей расы, он звал казаков для „поправления выродившегося народонаселения". Он писал ко мне, потому что нашел в моих статьях „то же воззрение". Я отвечал ему, что до исправительной трансфузии крови не иду, и послал ему „Du développement des idées révolutionnaires en Russie"» (XI, 60). По поводу письма от 27 мая Герцен замечал там же: «Cœurderoy не остался л долгу; он ответил мне, что возлагает всю надежду на войско Николая, долженствующее разрушить дотла, без пощады и сожаления, цивилизацию, обветшавшую, испорченную и которая не имеет сил ни обновиться, ни умереть своей смертью».
... поблагодарить вас со за книгу и брошюры. — Кёрдеруа к этому времени были выпущены в свет следующие сочинения: «La barrière du Combat, ou dernier grand assaut qui vient de se livrer entre les citoyens Mazzini, Ledru-Rollin, Louis Blanc, Etienne Cabet, Pierre Leroux, Martin Nadaud, Malarmet, A. Bianchi (de Lille) et autres Hercules du Nord». Par Ern. Cœurderoy et Oct. Vautiers («Рубеж сражения, или последняя крупная схватка, недавно состоявшаяся между гражданами Маццини, Ледрю-Ролленом, Луи Бланом, Этьеном Кабе, Пьером Леру, Мартеном Надо, Малярме, А. Бьянки (из Лилля) и другими северными Геркулесами». Соч. Эр. Кёрдеруа и Окт. Вотье). Брюссель, 1852;«De la Révolution dans l'homme et dans la société» («О революции в человеке и в обществе»), Брюссель, 1852; «Jours d'exil» («Дни изгнания»), т. I, Лондон, 1854 и «Hurrah!!! ou la Révolution par les Cosaques» («Ура, или Революция при помощи казаков»), Лондон, 1854. По словам биографа Кёрдеруа, Макса Неттлау, последняя брошюра вышла в свет только в октябре 1854 г., но поскольку она была, по-видимому, отпечатана в Женеве гораздо раньше, то могла быть доставлена Герцену еще до поступления тиража в продажу. «Книга», которую Герцен отмечает особо — «Jours d'exil»; первый том ее вышел в Лондоне в 1854 г., второй — в 1855 г.
— Кёрдеруа назвал «О развитии революционных идей в России» — «великолепным исследованием, цельным и оригинальным», находил в нем «подлинную мощь» и «неприкрытые истины, глубоко волнующие места» (XI, 63).
... многие из читателей ожесточены против меня за письма к Линтону. — См. комментарий к письму 140.
— — «воскрешения европейского континента в демократической и социальной форме» — Кёрдеруа в отличие от Герцена полагал, что вен «цивилизация будет уничтожена абсолютизмом» (XI, 63).
«Европа farà da se»... — Перефразировка лозунга итальянского национально-освободительного движения («Рисорджименто»): «Italia farà da se» («Италия справится сама!»).
~ нет спермы для порождения новой общественной формы. — «Наше будущее, — писал он, — только в хаосе, наши ресурсы — только во всеобщей войне, которая, смешав все народы и разбив все установившиеся отношения, вырвет из рук господствующих классов орудия угнетения, которыми они нарушают свободы, добытые ценою крови...» Обновляющую силу он ждал от «казацких пролетариев», «с факелом в руке», «полных мощи и многочисленных, как песчинки в океане» (Е. Cœr d е г о у. Jours d'exil. Paris, 1911, t. II, стр. XII—XIII).
Что до Николая и его режима — то в нем нет ничего славянского, национального. — «Вы, так правильно оценивший революционную роль Петра I, почему вы не допускаете, что кому-либо другому, Николаю или одному из его преемников, предстоит сыграть такую же роль? Чью еще руку, более могущественную, более объемистую, более способную собрать воедино силы народов-завоевателей, видите вы на Востоке?» (XI, 64).
«Simula similibus destruantur...» — «Подобное уничтожится подобным» (лат.) — перефразировка известного выражения создателя гомеопатии Ганнемана: «Similia similibus curantur» («Подобное лечится подобным»).
... в вашем сочинении о Революции}... — Речь идет о брошюре Кёрдеруа «De la Révolution dans l'homme et dans la société» («О революции в человеке и в обществе»), Брюссель, 1852.
— Имеется в виду роман «Кто виноват?» в немецком переводе В. Вольфзона, изданный в Лейпциге в 1851 г. (см. комментарий к письму 28). Ему же для немецкого издания Герцен посылал в октябре — ноябре 1851 г. рукописи повести «Долг прежде всего», а затем сборника «Прерванные рассказы», однако издать их Вольфзон не решился (ср. письмо от 1 января 1852 г. — т. XXIV, а также письмо 63). Немецкий перевод «Прерванных рассказов» появился лишь в 1858 г.: «Unterbrochene Erzählungen von Alexander Herzen. Aus dem russischen übersetzt von Malvida von Meysenbug», Hamburg.