221. Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ
30 (18) июля 1865 г. Ричмонд.
Письмо Н. А. Герцен, скопированное рукой Герцена:
Ницца 1852. Марта 2.
С педелю я отправила к тебе последнее письмо мое, и снова непреодолимая потребность говорить, говорить с тобою, друг мой, моя Natalie. Дойдут ли до тебя эти строки и когда... может сама отдам их тебе. Я еще в постеле, вставать и ходить нет сил, а душа так жива и так полна... не могу молчать. После страданий, которых, может, ты знаешь меру, иные минуты полны блаженства; все верования юности, детства не только совершились, но прошли сквозь страшные, невообразимые испытания, не утратив ни свежести, ни аромата, — расцвели с новым блеском и силой.
Я НИКОГДА НЕ БЫЛА ТАК СЧАСТЛИВА, КАК ТЕПЕРЬ.
А<лександр> рассказал когда-то в маленьком фантастическом отрывке, как он, мальчик шести лет, нервный и худой, с огненными, живыми глазами, резвый, вдруг раз присмирел и призадумался, глядя на падающую с неба звездочку... в эту минуту вошла в комнату его мать и сказала ему: «У тебя родилась сестрица». Это было 22 октяб<ря> 1818 года. С той минуты мы неразлучны, я в это верю, я это чувствую. Родство с ним спасло меня с ранних дней, не давало мне ни погибнуть, ни заснуть в душной, пустой жизни, в которую смерть отца бросила меня 7 лет. Мне все казалось, что я попала в нее ошибкой и что ворочусь скоро домой — но где же был мой дом?.. Уезжая из Петерб<урга>, я видела большой сугроб снега на могиле моего отца, а мать, оставляя меня в Москве, скрылась из глаз моих на широкой, бесконечной дороге... После того мне всего отраднее было смотреть на небо, усеянное звездами, я горячо плакала и молила бога взять меня скорей домой.
Перебираю воспоминания... хотелось бы все передать тебе, зная, как ты хотела бы их слышать, но ни сил, ни терпенья па это нет. Теперь я могу останавливаться только па тех, где является он.
Марта 10.
... Грусть, страшная грусть... я не лелею ее, не предаюсь ей, но и бороться с ней нет более сил, утомлена. Где та точка симпатии, на которой видишь ясно в родной душе, сознательно — как животный магнетизм видит в другом бессознательно?.. Или зачем она так мимолетна!.. вот, вот, кажется, достиг... и снова в бездну одиночества.
21.
Как медленно возвращаются силы, июль уже недалеко, перенесу ли?.. О, мне бы хотелось жить для него, для себя, о детях уже и не говорю — жить для него, чтоб залечить все раны, которые я ему нанесла, жить для себя — потому что я узнала его любовь ко мне как никогда, довольна ею как никогда.
круга людей симпатичных, глубоко уважаемых мною, до света мне дела не было; детей моих я не только люблю как моих детей — натуры их мне симпатичны, я уважаю их, верую в них как в будущих людей. Как-нибудь бы наскоро передать тебе жизнь мою. Редкие минуты, в которые я получше себя чувствую, ну; мне на другое: то Наташу поучить по-русски, то с Олей поиграть, с Сашей, с Александром поговорить, придет навестить кто-нибудь — вот уж я и утомлена совсем, — <1нрзб.> жар.
Опять совсем больна — мой бедный, бедный Александр! Как он мучается, когда же я дам ему хоть одну светлую минуту?
_________
Вот вам — Консуэло, как она звала вас — копия с письма, я переписал без всякого изменения, даже подчеркнутые слова и черта на конце — все верно. Я его нашел три дни после кончины — в маленьком бюваре.
Примечания
Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: «Из дальних лет. Воспоминания Татьяны Петровны Пассек» —РМ, —315.
Дата определяется письмом Герцена к Н. П. Огареву от 30 (18) июля 1855 г. Бумага, на которой написаны оба письма, а также линии сгиба совпадают; это позволяет предположить, что письма были посланы с одной оказией.
А<лександр> рассказал когда-то ~ «У ». — «Фантазия» Герцена «Это было 22-го октября 1817», подаренная Н. А. Захарьиной 22 октября 1837 г. (см. тт. I и XXI наст. изд.).