226. НЕИЗВЕСТНОМУ ПОЛЬСКОМУ ЭМИГРАНТУ (черновое)
Конец июля 1855 г. Ричмонд.
[Je m'empresse de vous remercier pour la lettre que vous m'avez écrite —mais en même temps permettez-moi d'expliquer comment j'entends]
[Tout] En vous remerciant bien cordialement pour votre lettre, je vous demande la permission [d'entrer au fond] de vous exposer [ma manière de voir dans le cas des prisonniers] [par quels] <las> motifs pour lesquels je déclinerai le voyage à Portsmouth.
Si vous avez par hasard lu quelques-unes de mes publications, vous [connaissez mes opinions] savez que j'ai toujours pensé, et je le pense maintenant, que l'indépendance absolue de la Pologne est un dogme [sans lequel il]. Celui des Russes qui le nie, n'est pas révolutionnaire. Or donc que les Polonais qui ont combattu toujours ouvertement le [gouvernement russe] despotisme) de Pét<ersbourg> le combattent aussi avec les Turcs — je trouve que cela est naturel et juste. Les Finnois sont dans le même cas. Quant aux Russes je ne le crois pas.
Le Polonais venant en Pologne avec ses alliés sera reçu comme un combattant pour l'indép<endance> de son pays. Tandis que le soldat russe, qui va pour la solde —n'a aucun caractère politique,
Nous autres, qui travaillons ardemment pour miner le tzarisme mongol, comme vous le dites très bien, —nous ne pouvons pas donner un conseil qui ne sera pas du tout populaire là-bas.
La mort de Nicolas a été un de ces à propos historiques, un de ces coups d'Etat de la providence qu'il laut nécessairement en profiter. Je n'ai jamais eu plus d'espérances. Mais soyez persuadé que le trône mongol placé dans la boue finnoise ne tombera que dans un trou creusé par les mains russes et polonaises. Car l'intervention étrangère exaspère le sentiment d'une nationalité exclusive.
Le Polonais combat pour sa patrie en combattant avec [le Turc] l'Anglais. Le soldat russe combattra pour l'argent,rpour la solde. [S'il avait des]
Notre carrière révolutionnaire est à la maison.
J'ai été toute ma vie un ennemi mortel du tzarisme, je le serai, mais j'ai une grande. confiance que non seulement la Russie, mais tout le monde slave fera sa révolution par ses propres forces — «farà da se», comme disent les Italiens. Comment puis-je donc donner le conseil à une dizaine d'hommes d'aller faire la guerre à leurs compatriotes?
Maintenant, si on peut, par l'intermédiaire de ces hommes qui s'en vont, envoyer des écrits, des publications —j'en serai enchanté.
D'un autre côté les alliés ne veulent pas crouler le tzarisme, ils veulent seulement le rendre décent.
Перевод
[Спешу поблагодарить вас за написанное вами письмо ко мне — но позвольте мне в то же время объяснить, как я понимаю]
Принося вам сердечную благодарность за ваше письмо, я прошу у вас разрешения [коснуться сущности] изложить [мою точку зрения по вопросу о пленных] мотивы, которые побуждают меня отклонить поездку в Портсмут.
Если случайно вам приходилось читать какие-либо из моих изданий [вам известны мои взгляды], вы знаете, что я всегда, как раньше, так и теперь, считал полную независимость Польши догмой [без которой он]. Тот русский, кто это отрицает, — не революционер. Вот почему я нахожу естественным и справедливым, чтобы поляки, всегда открыто боровшиеся с [русским правительством] петербургским деспотизмом, боролись с ним совместно с турками. В таком же положении находятся и финны. Что до русских, то о них я этого не думаю.
Поляк, который вступит в Польшу вместе со своими союзниками, будет встречен как боец за независимость своей родины, между тем как участие русского солдата, идущего из-за жалованья, лишено всякого политического характера.
Никто из нас, прилагающих горячие усилия к тому, чтобы подорвать, как вы прекрасно выразились, монгольский царизм, — никто из нас не может дать такого ответа, который не будет там совершенно пользоваться популярностью.
Смерть Николая была одной из тех счастливых исторических случайностей, одним из тех решительных вмешательств провидения, которым нельзя не воспользоваться. Никогда не было у меня больших надежд. Но, будьте уверены, монгольский трон, установленный на финской грязи, свалится не иначе, как в яму, вырытую русскими и польскими руками. Ибо иностранное вмешательство обостряет чувство национальной исключительности.
Поляк сражается за свою родину, сражаясь вместе с [турками] англичанами. Русский солдат будет сражаться за деньги, за жалованье. [Если бы у него были]
— дома.
Я был всю жизнь смертельным врагом царизма и останусь им, но я глубоко убежден, что не только Россия, но и весь славянский мир совершит свою революцию собственными силами—«farà da se», как говорят итальянцы. Итак, могу ли я посоветовать десятку людей идти воевать против своих соотечественников?
А вот если через посредство этих отъезжающих людей можно было бы переправить рукописные и печатные материалы, я был бы чрезвычайно рад.
С другой стороны, союзники не собираются разрушать царизм, они хотят только сделать его пристойным.
Примечания
(ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: ЛН, т. 61, стр. 235—236.
армии, которая якобы должна двинуться вместе с союзниками из Дунайских княжеств на север — в Польшу. Подробнее об этом см. в ЛН, —234.