274. А. А. и Н. А. ТУЧКОВЫМ
7 мая (25 апреля) 1856 г. Лондон.
Рукой Н. А. Тучковой-Огаревой:
7 мая
25 апреля
ère, но от вас ни строки, может, разлив рек тому причиной; пишите же почаще, это сокращает страшное расстояние, которое нас разделяет, это обманывает, а ведь и обман приятен иногда. Что дела, папа? Не приедете ли вы летом или осенью? Здесь такая скверная погода, что мы и не видали весны, деревья распустились, а холодно как осенью и вовсе не пахнет весной. Непривлекательная страна по мне! — Говорят, что мы переедем отсюда через месяца два, нас задерживает леченье О<гарева>. Он должен видаться два раза в неделю с доктором; здоровье его удовлетворительно, до сих пор ни одного намека на припадки, тренье и леченье холодной водой продолжается и укрепляет его. — Может, нужно будет купаться в море, это будет и мне полезно. — Пишите же, cher père, все, что вы делаете; приедете ли?— Крепко, крепко вас обнимаю.
Вся ваша
N.
Отчего же вы меня не балуете, chère maman? отчего вы так мало писали тот раз, а нынче и вовсе не написали. Как я рада, что Елена скоро собирается к вам, мне все будет легче думать, что вы вместе, и дети будут так ради! — Вы говорите, chère maman, больше писать вам об нашей жизни, но она приняла такой аккуратный вид, что писать об ней трудно. Мы живем в двадцати минутах расстояния от Ем<илии>. Поутру О<гарев> занимается по своему обыкновению, я пишу к вам или читаю (в книгах недостатка нет, Ем<илия> снабжает), мы завтракаем, когда О<гарев> едет в Лон<дон> к доктору, мы с Ем<илией> иногда едем тоже и тогда делаем в городе все порученья, расстояния здесь страшные, дальше чем от Ел<ены> до Астр<аковых>. Потом мы идем обедать к Ем<илии>, после обеда обыкновенно я играю с детьми, болтаю с Сашей. Тата меня очень полюбила, Оля меньше бывает со мной, это редко красивый и грациозный ребенок. О<гаров> учит Тату по-русски, а я гувернантку. Она читает и переводит со мной. После девяти часов, когда дети ушли спать, мы вместе читаем или болтаем, в одиннадцать часов идем домой. И всякий день почти то же; в воскресенье знакомые Ем<илии> собираются, больше вечером, это довольно скучно. Женщины, которые приходят к гуверн<антке>, все немки. — О<гарев> тоже скучает по воскресеньям, но он ходит для того, чтоб видеть Hermanna, который, кроме воскресенья, редко приходит. Он живет только уроками. Вообще на меня странно, непривычно действует здешняя постоянно занятая жизнь. — Вот и вся наша жизнь, chère maman, погода скверная, гулять нельзя. Сегодня О<гарев> хочет достать фортопьяно, я очень этому рада. Прощайте, chère maman, целую вас тысячу раз, пишите же и вы все, что делается у вас.
Вся ваша
N.
Скажите Нениле, чтоб она хоть изредка присылала мне словцо. Припадков не было ни одного.
П. Огарева:
— Пиши же ради бога! Что ты делаешь? Что намерен делать? — Мое здоровье так преуспевает что чудо; да и медик мой славный. — Сейчас Герман просит пожать тебе руку и очень тебя помнит. Прощай! Обнимаю вас обоих крепко.
Да хоть я и не Герман, а обнимаю сто раз крепче — нельзя ли сказать до свиданья? — Прощайте.
Примечания
Впервые опубликовано: «Русские пропилеи», т. 4, 1917, стр. 154—155. Год написания определяется штемпелем на письме — «Тауроген. 4 май 1856».