277. А. САФФИ
18 (6) мая 1856 г. Лондон.
18 mai. 1, Peterborough Villas.
Finchley. N<ew> Road.
Saffi, cher Saffi,
Je ne veux pas rester 24 h<eures> sous le poids de vos lignes. Mais d'où et comment des idées pareilles ont trouvé place chez vous? On m'a donc calomnié... je vous jure que pas un mot froid n'a été prononcé par moi, n'a pas même été pensé.
Votre amitié je l'ai cherchée, certes vous êtes l'homme qui m'est le plus proche en Europe. Je vous ai compris quoique vous n'êtes pas expansif. J'ai compris en vous le poète, l'homme humain, j'ai compris que votre vocation était plus lyrique que politique et je vous ai tendu ma main avec jeunesse, avec sincérité.
Qui donc a pu ébranler votre foi? — J'ai été terrifié par le commencement de votre lettre.
Est-ce toujours l'affaire de Talandier... mais nous nous sommes expliqués le 31 décembre.
Je n'ai rien au monde — rien que deux-trois hommes et mes enfants, si j'allais briser les liens les plus chers sans rime ni raison — serais-je alors digne de sympathie?
Non, je demande plus de confiance, je demande un peu de foi — de ceux dans lesquels j'ai une grande foi.
C'était un besoin de mon cœur de vous dire ces mots. Ce ne sont que des hommes comme Haug qui me reprocheront l'ingratitude (après avoir peut-être sans intention froissé mon cœur mille et mille fois). Vous— jamais. Je m'attache avec persistance, avec acharnement, comme je le faisais lorsque j'étais jeune.
Adieu, donc, et je vous serre la main avec amitié.
Que diable écrivez-vous du mois de juin prochain — c'est à dire j'ai compris de 1857, et vous pensez que je partirai d'ici sans vous voir... mais Oxford n'est pas plus loin de Londres que Londres d'Oxford.
Je ne partirai pas avant le 1 août.
Je vous embrasse au nom de mon ami Ogareff.
Les enfants vous saluent.
Dimanche.
Перевод
18 мая. 1, Peterborough Villas.
Finchley. N<ew> Road.
я и суток не хочу оставаться под тяжелым гнетом ваших строк. Но откуда и каким образом могли вам прийти в голову подобные мысли? Стало быть, меня оклеветали... клянусь вам, что я ни разу не отозвался о вас холодно, что даже в мыслях у меня этого не было.
Я всегда искал вашей дружбы, вы, без сомнения, самый близкий мне человек в Европе. Я понял вас, хоть вы и необщительны. Я угадал в вас поэта, гуманного человека, я понял, что ваше призвание скорее лирическое, чем политическое, и я протянул вам руку с юношеским пылом, со всей искренностью.
Кто же мог поколебать ваше доверие ко мне? — Начало вашего письма меня просто потрясло.
Неужели это все еще из-за дела Таландье... Но ведь мы же объяснились 31 декабря.
У меня нет никого на свете, никого, кроме двух-трех человек да моих детей; если бы я бессмысленно разорвал самые дорогие узы, разве был бы я достоин сочувствия?
Я чувствовал душевную потребность высказать вам это. Только такие люди, как Гауг, могли бы упрекнуть меня в неблагодарности (хотя сами, может быть, и ненамеренно, сотни и сотни раз больно оскорбляли меня). Вы же — никогда. Я цривязываюсь к человеку крепко, страстно, так же, как во дни юности.
Итак, прощайте, дружески жму вашу руку. Какого черта вы пишете о будущем июне, т. е., насколько я понял, о 1857 годе, Неужели вы думаете, что я уеду отсюда, не повидав вас? Но ведь Оксфорд не дальше от Лондона, чем Лондон от Оксфорда.
Обнимаю вас от имени моего друга Огарева.
Дети вам кланяются.
Воскресенье.
Примечания
(MBB). Впервые опубликовано: ЛН., т. 64, стр. 352—353. На первом листе письма надпись, принадлежащая, очевидно, Саффи: «Povero Herzen» <Бедный Герцен»>.
Год написания определяется адресом Герцена, указанным в письме, и строками «о , т. е. <…>о 1857 годе»; 18 мая приходилось на воскресенье в 1856 г.
...ua-за дела Таландье... —
Я не уеду раньше 1 августа. —