28. М. К. и А. РЕЙХЕЛЯМ и Е. К. СТАНКЕВИЧ
4 апреля (23 марта) 1863 г. Лондон.
4 апреля 1853.
Письмо ваше и записку Е<лены> К<онстантиновны> получил. Ее мнение так основательно и умно, что мы должны его принять окончательно, т. е. без Рейх<еля> вы ездить не должны. Если даже он не может вас проводить до Лондона, то по крайней мере до Дувра. (Это, впрочем, разница нескольких часов.) Итак, пусть он сделает эту жертву: погулять четверо суток или трое; без него вам ехать не следует, я не хочу, не должен этого допустить. С другой стороны, я еще раз вам говорю, что au jour d 'aujourd 'hui[36] нет больших препятствий мне на неделю приехать. Тогда я взял бы детей и привез их сюда месяца на два. Это необходимо: при слишком коротких свиданиях та непосредственная связь, в которой и привычка очень важна, не будет жива; пусть они поживут у меня, а потом опять к вам. А вы уж и о немочке думаете? Зачем, кажется? Вот на это-то время они и поживут у нас. Вы мне что-то плохо отвечаете насчет Марихен. Мне здесь рекомендуют немку и хвалят весьма, она может учить начальной музыке, по-английски и немецки. Как думаете?
— я вас прошу, — на Сене ли, на Темзе ли.
Et vous, homme silencieux, silence et musique— c'est une ironie. Beethoven a été sourd, vous êtes muet, je commence à penser que Rossini est aveugle. Donnez donc une réponse, la statue du Commandeur en donnait, la Muette de Portici aussi.
Venez donc ici accompagner Marie ou donnez-moi l'ordre de venir à Paris. Vous passerez deux, trois jours ici, vous aurez Г immense avantage de ne rien voir car le premier jour on <se> reposera, le second nous nous réjouirons de l'entrevue et le troisième nous nous dirons adieu[37].
Привезите:
бронзовую руку,
Лермонтова,
мой роман по-немецки,
«Онегина» от Хоецкого,
белья всякого не мешает.
<ург> отдал Рейх<елю> 500? Хоецкий пишет, что еще не брали 1000, а Фогт мне прислал расписку в 1200; неравно эти двести нужны, не можете ли его ссудить дней на пять? Прилагаю записку к нему, по которой он придет объясниться.
Я все еще считаю вопрос нерешенным, пока окончательно не будет положено, едет Рейх<ель> или нет.
Пишите, пожалуйста, об этом.
Е<лену> К<онстантиновну> благодарю за записку и за откровенное мнение. Только в одном я не согласен: как же это секретно печатать? Типография не может и не должна быть такою. Тайна путей доставления — и их никто не знает. В моей записке говорю о посторонних, я говорю только о западниках.
Вы говорите, что Рейх<ель> хочет здесь поискать счастья. Чего же лучше, — я, пожалуй, разузнаю все. Разумеется, здесь дорого жить, но общими силами мы бы уладили. Подумайте об этом серьезно. Только что же заставляет его покидать Париж? Кажется, дела шли недурно.
Печатается по тексту Л VII, 200—202, где опубликовано впервые, по автографу, хранившемуся в архиве семьи Герцена. Местонахождение автографа в настоящее время неизвестно.
... записку Е<лены> К<онстантиновны> получил. — Это письмо Е. К. Станкевич неизвестно (ср. письмо 26).
— См. комментарий к письму 23.
... рекомендуют немку... — М. Мейзенбуг. См. письмо 45.
... статуя Командора... — «Дон Жуан».
... немая из Портичи... — Героиня в одноименной опере Д. -Ф. Обера.
... мой роман по-немецки... — Имеется в виду издание: «Ausgewählte Bibliothek der Klassiker des Auslandes. Mit biographisch-literarischen Einleitungen. 77 Bd. Rußlands Novellendichter. Uebertragen und mit biographisch-kritischen Einleitungen von Wilhelm Wolfsohn. III Teil. Alexander Herzen. „Wer hat schuld?")», Leipzig, 1851 («Избранная библиотека иностранных классиков. С критико-биографическими очерками. Т. 77. Русские писатели-новеллисты. Перевод и критико-биографические очерки Вильгельма Вольфзона. III-я часть. Александр Герцен. „Кто виноват?"»)—фото обложки и титула см. — ЛН, —апреле 1851 г. (см. письмо Герцена к А. Колачеку от 15 апреля 1851 г. — т. XXIV).
Хоецкий пишет... — Это письмо К. -Э. Хоецкого неизвестно.
... прилагаю записку к нему... — Об этом неизвестном письме Герцена к К. -Э. Хоецкому см. также в письме 32.
— Ред.
[37] И вы, молчаливый человек, молчание и музыка — это ирония. Бетховен был глухим, вы же немы, я начинаю думать, что Россини — слепец. Ответьте же, ведь статуя Командора ответила, немая из Портичи также.
Проводите же сюда Марию <Каспаровну> или прикажите мне приехать в Париж. Вы проведете здесь два-три дня, с тем огромным преимуществом, что ничего не увидите, ибо в первый день будут отдыхать, во второй день мы будем наслаждаться свиданием, а в третий — будем прощаться (франц.). — Ред.