27. А. САФФИ
17 (5) октября 1856 г. Путней.
17 oct<obre>. At M-r Tinkler's.
Putney.
Votre lettre — si pleine de cœur, de souffrance, de lutte — je l'ai lue avec l'amour que je vous porte. Oui, vous pouvez me parler de vos moments de doute, comme de vos moments d'espérance — dites chaque fois tout — vous vous soulagerez. Si je vous ai écrit un peu trop énergiquement — c'est qu'il s'agissait de décision — or l'indécision pratique est la chose la plus terrible lorsqu'il s'agit de deux personnes. Mais le côté intérieur, lyrique, la corde de larmes qui sonne dans l'âme quand même — je la comprends comme vous, soyez en sûr.
Si une voix vous dit à l'intérieur positivement — «arrête-toi» — il faut s'arrêter ou faire un acte de dévouement, d'abnégation et alors ne pas attendre de bonheur. Mais si cette voix intérieure ne le dit pas, mais se voile quelquefois par le scepticisme qui nous ronge tous — alors le bonheur est possible, et sera même une consolation.
<iorgina> a dîné chez nous avec sa mère. Oui, elle est très sympathique (pas la mère seulement, j'ai bu une bouteille de vin à moi seul pour ne pas succomber sous l'interrogatoire politico-cosmo-italo-Bulevsko-écossais). Elle est très sympathique et c'est ainsi qu'elle a agi sur les Ogareff.
Natalie y va un de ces jours. Mais malheureusement il y a toujours du monde et on ne pourra pas lui parler seule. — J'ai proposé tout bonnement le toast — à notre ami absent. Mme Crauford a aussi trinqué avec moi.
Voilà mon rapport, homme «in » que vous êtes.
Mais quels sont donc les projets ultérieurs? Moi, je veux jouer le rôle de «l'oncle» — il y a toujours dans les comédies françaises un brave vieillard stupide qui embrouille tout, qui arrange tout — et qu'on embrasse avec cordialité dans la dernière scène. Mon diamètre, mon âge et la pauvreté des cheveux à l'endroit le plus oncle du crâne me donne ces droits.
ère de Pianciani est mort. S'il reçoit la fortune — que de travail pour les amis-ennemis de l'exploiter.
Nos affaires ne vont pas mal. Ogareff et Nat<alie> — qui tous les deux vous aiment plus que je ne l'aurais cru — vous serrent la main, moi — les deux.
A. Herzen.
17 октября. At M-r Tinkler's.
Путней.
ваше письмо, полное чувства, страданий, борений, я прочел со всею любовью, которую к вам питаю. Да, вы можете говорить мне о минутах сомнения, как и о минутах надежды, — каждый раз говорить мне все — это принесет вам облегчение. Если я написал вам немного резко, это потому, что речь шла о решимости, а нерешительность в поступках ужаснее всего, когда дело касается двоих. Но внутренняя, лирическая сторона, та скорбная струна, что звенит в душе вопреки всему, — я понимаю ее так же, как и вы, поверьте мне.
«Остановись» — надо остановиться или пойти на самопожертвование, самоотречение, и тогда уже не ждать счастья. Но если внутренний голос этого не говорит и лишь изредка заглушается скептицизмом, разъедающим всех нас, тогда счастье возможно и даже принесет вам утешение.
Дж<орджина> и ее мать обедали у нас. Да, она очень мила (только не матушка — я выпил один целую бутылку вина, чтобы не пасть под тяжестью политико-космо-итало-Булевско-шотландского допроса). Она очень мила, и такое же впечатление произвела она на Огаревых.
Натали пойдет туда на днях. Но, к несчастью, там всегда народ, и им нельзя будет поговорить наедине. — Я без стеснения предложил тост Г-жа Кроуфорд тоже чокнулась со мной.
Вот вам мой отчет, молодой человек — «in love»[20].
Но каковы же ваши дальнейшие планы? Я хотел бы сыграть роль «дядюшки» — во французских комедиях всегда есть эдакий славный глупый старикашка, который все запутывает, все улаживает и которого горячо обнимают в последней сцене. Мой объем, мой возраст и скудные остатки волос на самом дядюшкином месте черепа дают мне на это право.
Слыхали ли вы, что у Пьянчани умер отец? Если он унаследует состояние — сколько хлопот будет у его чтобы его ощипать.
Дела наши идут неплохо. Огарев и Нат<али>, которые любят вас сильнее, чем я предполагал, жмут вам руку, а я обе руки.
А. Герцен.
Примечания
(MBR). Впервые опубликовано: ЛН,
Год написания определяется связью с предшествующим письмом к А. Саффи (см. № 23), датированным Герценом: «3 октября 1856».
…политико-космо-итало-булевско-шотландского допроса... — Джорджина Кроуфорд — невеста, позднее жена Саффи, по происхождению шотландка, дочь английского дипломата, родилась и выросла в Италии. Польский эмигрант Л. Булевский (см. о нем «Былое и думы» — XI, 382—383) был близко знаком с семейством Кроуфорд (см. «Lettere di Giuseppe Mazzini ad Aurelio Saffi e alla famiglia Crauford», Roma—Milano, 1905, стр. 25).
…нашего отсутствующего друга... — т. е. Саффи.
…друзей-врагов... —
— Ред.