61. М. МЕЙЗЕНБУГ
2 марта (18 февраля) 1857 г. Путней.
2 mars. At M-r Tinkler's.
1 1/2 <ere> Putney.
Une heure après la réception de votre lettre sur le prix de Deville et sur la manière russe de s'en aller aux meetings, je vous ai répondu. Toute responsabilité est sur la poste.
Deville prend: 1 liv<re> par visite à domicile, 10 sh. par visite
chez lui.
Peut-être on peut s'arranger pour un" grand nombre de
Le sujet chinois des cérémonies est trop ennuyeux pour
écrire encore une fois.
Voilà les renseignements que M-me Bell m'a demandés.
M-selle d'Epresville, veuve de Delaveau, est maintenant l'épouse de Livio, consul de France à Moscou. On peut par conséquent lui écrire au nom du consul.
évoué
A. Herzen.
Перевод
2 марта. At M-r Tinkler's.
1/2 часа.
Я вам ответил через час по получении вашего письма относительно гонорара Девиля и способности русских испаряться на митингах. Вся ответственность ложится на почту.
Девиль берет 1 фунт за визит на дом и 10 шиллингов за визит к нему. Быть может, при большем числе посещений можно прийти к соглашению.
Китайский вопрос о церемониях слишком скучен, чтобы о нем писать еще раз.
— вдова Делаво — теперь супругаг. Ливио, французского консула в Москве. Следовательно, можно писать ей на имя консула.
Совершенно вам преданный
А. Герцен.
Примечания
Печатается по фотокопии с автографа Впервые опубликовано: Л VIII, 400.
Я вам ответил через час по получении вашего письма... — Это письмо Герцена неизвестно.
~ — Е. Белль, которую с Герценом познакомила М. Мейзенбуг, обратилась к нему с просьбой разузнать о судьбе ее матери — madame Delaveau, вышедшей замуж в России (см. письмо 59). В своих воспоминаниях Мейзенбуг подробно рассказывает историю своей подруги и ее матери. «Единственная дочь состоятельных родителей, мисс Б<елль> воспитывалась в комфорте, даже в роскоши. Она родилась в Италии и провела там раннее детство, но о родине сохранила мимолетное, подобное сну, поэтическое воспоминание <...> Превратившись в девушку редкой красоты, семнадцати лет она встретила среди окружавших ее претендентов художника, однако его общественное положение менее всего удовлетворяло требованиям ее родителей <...> Она преодолела возражения родителей и стала его женой. Но сон длился недолго. Вскоре она увидела, что искусство ее мужа было неискренним и что известное внешнее художественное образование прикрывало на первый неопытный взгляд недостаток идеалов и отсутствие подлинного творчества <...> Она дважды была матерью, но смерть похитила ее сына. У нее осталась лишь маленькая дочь <...> Ко всему этому присоединилось еще открытие <...> Евгения узнала, что она не дочь той женщины, которую до сих пор считала своей матерью, а незаконная дочь дамы, о которой сохранила смутное воспоминание, как о светлом образе своего раннего детства в Италии <...> Она почувствовала к своей матери безграничную любовь, узнала, что она впоследствии вышла замуж, уехала в Россию, но жива ли она, — это оставалось неизвестным» (Мейзенбуг, стр. 376—378). Мейзенбуг познакомила ее с Герценом, «который лучше всех мог навести справки, жива ли ее мать, тому что она знала, что та вышла замуж в России. Через некоторое время он получил известие, что дама, носившая названное ему имя, жива и находится там-то. Евгения была глубоко взволнована этим известием и долго боролась с желанием прибегнуть к сочувствию материнского сердца и просить покровительства себе и своему ребенку. Но потом в ней победило сознание, что для матери, создавшей себе новые семейные отношения будет тяжелым ударом неожиданно опять найти дочь, в сущности совершенно незнакомое ей существо» стр. 378—379).