Герцен А. И. - Рейхель М. К., 25 (13) июня 1853 г.

57. М. К. РЕЙХЕЛЬ

25 (13) июня 1853 г, Лондон.

25 июня 1853. 25, Euston Sq<uare>.

Самое забавное, что я могу вам сообщить, — это перечень того, что было со мною в эти дни.

В середу я сел по обыкновению писать, вдруг кто-то меня съездил кулаком изнутри в грудь. Что за оказия — пока я думал, другой раз. Гаук говорит: «Это в Англии водится»... чего в Англии не бывает, между тем дыханье стеснилось до того, что я с мученьем дышал полгрудью и потом опять спазмы до кружения в голове. Я послал за доктором. Тот положил меня в постель и обклал грудь горячими припарками — еще хуже и такая сделалась тоска, на лбу пот, словом, подобного со мной не бывало. Дело было уж ночью. Никто в доме не знал. Доктор поставил пиявки и был всю ночь. Кровь поддерживали 14 часов. О русские натуры! В четверг мне было скверно, в пятницу entre chien et loup[71], сегодня выздоровел. Однако еще с тех пор ничего не ел, кроме бульону и оршаду.

Ни слабости, ничего не чувствую. — Припарки, пиявки, сыроп, все это так напомнило страшные месяцы 1852. И та же болезнь. Теперь я понимаю, сколько страдала Н<аташа>.

Вы не думайте, что я не выздоровел. Такие болезни или развиваются сейчас и идут в гору или, подрезанные, тотчас падают. Разумеется, я должен недели две остаться на всех диетах (кроме франкфуртской) — в груди все потерлось. Но, сага mia, ведь я не интересован детей оставить одних и, стало, все будет сделано. Я долею для них пожертвовал долею чести, пожертвую и другим — хоть для того, чтоб не беспокоить Рейхеля, — le grand tuteur'a[72].

А видно, матушка-барышня, старость подходит. Это второй опыт воспалительной болезни в Лондоне, или крови много или климат мерзкий. Дети цветут, впрочем.

Я припишу в письме Таты к Луизе и ей напишу об ее сестре или племяннице, послать ей 200 руб. — не велика фигура, но только тогда ее сестра, кузина, брат, свекор, тесть — все попросят. Il faut être féroce[73].

Типография взошла в действие в ту же середу, в которую я чуть не вышел. Теперь было бы что печатать, «пожалуйте оригиналу-с». Ах, боже мой, если б у меня в России вместо всех друзей была одна Марья Каспар<овна> — все было бы сделано. Не могу не беситься, всё есть, сношения морем и сушью — и только недостает человека, которому посылать. На будущей неделе будет первый листок.

«Юмор» пришлите с оказией лучше. Но я не знаю, можно ли его печатать.

Я с этой глупой болезнию совсем забыл рожденье Саши, вы — как совесть: тут как тут, письмо получено и прощайте.

Нельзя ли хоть через Трувилью что-нибудь переплавить? Хоть писемцо.

Рукой H. A. Герцен:

Папа был болен, а сегодня он встал, я была у M^me Крафорт, Гакс и Стансфилд. У M^me

Я тебя целую.

Примечания

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). — Рейхель,  стр. 96—97; полностью — Л VII, 242—243.

В автографе после строк Таты следует письмо М. Фомм к М. К. Рейхель на немецком языке, в котором она пишет: «Только что мы получили ваши письма». В письме говорится о Герцене: «Могу вам сегодня сообщить к нашему общему удовольствию, что г. Герцен опять совершенно здоров. У него замечательная натура. Будем надеяться, что это послужит г. Герцену предостережением, чтобы он в будущем был осторожнее». М. Фомм упоминает также, что ввиду дождливого дня «для разнообразия г. Герцен не работает». «Очень хорошо, милая М^me — пишет она далее, — что вы написали нам всем о дне рождения Александра, мы все забыли бы его», т. к. Герцен «несколько дней тому назад сказал, что это будет 2 июля. Ну, мы наверстаем упущенное, поскольку это возможно».

... Рейхеля, —le grand tuteur^’а. — Герцен назначил А. Рейхеля опекуном детей. См. об этом письма от 2 июля и 2 августа 1852 г. (т. XXIV).

— Речь идет о воззвании Герцена «Юрьев день! Юрьев день!» (см. т. XII).

«Юмор» — Поэма Н. П. Огарева.

— Ред.