176. Вл. ЧАРТОРЫСКОМУ (?) (черновое)
Начало (до 6) июня 1861 г. Лондон.
Mon Prince,
J'ai profondément réfléchi à votre invitation de prononcer quelques mots au meeting [polonais] du 6 juin. [Et d'abord je vous en remercie de tout mon cœur.] Chaque fois que nos frères polonais s'assemblent au nom de l'indépendance polonaise et nous invitent — quelles que d'ailleurs soient les nuances des opinions qui peuvent nous diviser — nous sommes [profondément touchés, car] bien reconnaissants; nous avons une grande expiation à faire, et nous nous sentons soulagés par vos marques de sympathie. Et pourtant [tout] [en acceptant] [vot<re>] [mes remerciements] vous me permettrez de décliner l'honneur que vous et vos amis me proposent. Ce qu'un Russe devait dire en vue des derniers événements de Varsovie — j'ai tâché, autant que j'en avais la force, de le faire, en mon nom et au nom de mes amis en Russie; vous connaissez nos articles du «Kolokol». Il m'est impossible de rien ajouter, je n'ai que [un] le même cri de malédiction et de larmes à apporter à la tribune.
Les férocités récentes [du gouvernement des] de nos allemands byzantinisés de Pétersbourg n'ont rien changé à notre point de vue sur la question polonaise, elles ont seulement mieux accentué nos rapports [mutuels] [réciproques]. Depuis douze ans nous avons [hautement] prêché le dogme de l'indépendance absolue de la Pologne — c'est sur cette indépendance d'une fédération slave dans l'avenir que nous basions l'espérance et, d'un autre côté, [sur cette même] c'est cette [même espérance] foi qui nous [a guidé] guide dans la question [épineuse] des frontières. Nous avons constamment [cru] affirmé que les populations doivent décider elles-mêmes avec lequel des voisins elles veulent se lier plus intimement, voire même avec aucun.
[[Vous pouvez être sûr que c'est une] Cette opinion tout-à-fait russe [et] est très répandue [maintenant] chez nous.] J'ajouterai que chaque Russe, qui ne la partage pas, — est notre ennemi comme le vôtre.
[Maintenant, à mon tour, je demande] En terminant ma lettre — je veux à mon tour vous demander [un mot de souvenir, une larme] un mot de sympathie sur la fosse toute fraîche [dans laquelle on a jeté les corps des paysans russes de Kazan, avec une férocité carnas<sière>, par les aides de camp du] qu'on a rempli, près de Kazan, de corps des paysans russes [ — martyrs de leur foi dans le tsar émancipateur — ils tombèrent tranquilles, en [faisant le signe de la croix] portant sur leurs têtes] qui n'ont commis d'autre crime que d'avoir cru [à la liberté] à l'affranchissement et à la sincérité d'un gouvernement qui l'annonce.
Recevez, mon Prince, l'assurance de <...>
Перевод
Князь,
имя польской независимости и приглашают нас — каковы бы ни были притом оттенки во взглядах, которые могут нас разделять — мы бываем [глубоко тронуты, ибо] весьма признательны; нам предстоит великое искупление, и знаки сочувствия с вашей стороны приносят нам облегчение. И тем не менее [полностью] [принимая] [ваше] [мою благодарность] разрешите мне отклонить честь, которую вы с вашими друзьями мне предлагаете. То, что каждый русский должен сказать перед лицом последних событий в Варшаве, — я попытался сказать, в меру своих сил, от своего имени и от имени моих друзей в России; вы знаете наши статьи в «Колоколе». Я не могу чего-либо добавить, я могу принести на трибуну лишь [крик] все тот же крик проклятия и те же слезы.
Недавние жестокости [правительства] наших петербургских овизантинившихся немцев ничего не изменили в нашей точке зрения на польский вопрос, они лишь еще более подчеркнули наши [взаимные] отношения. В течение двенадцати лет мы [во всеуслышание] проповедовали догмат абсолютной независимости Польши — именно на этой независимости славянской федерации в будущем мы основывали надежду и, с другой стороны, [на этой же] эта [же самая надежда] вера [руководила] руководит нами в [тернистом] вопросе о границах. Мы неизменно [полагали] утверждали, что народы должны решать сами, с кем из соседей они желают связать себя более близко, даже, может быть, ни с одним из них.
[[Вы можете быть уверены, что это —] Это совершенно русское мнение, [и] оно очень распространено [теперь] у нас.]
—
[Теперь, в свою очередь, я прошу] Заканчивая письмо, я хочу, в свою очередь, просить у вас [слова в память, слезы] слóва сочувствия над совсем еще свежей могилой [в которую с такой хищной жестокостью бросили тела русских крестьян из Казани — адъютанты] возле Казани, которую наполнили телами русских крестьян [ — мучеников своей веры в царя-освободителя — они пали спокойно, [осеняя себя крестным знамением], вознося над головой], единственное преступление которых было в том, что они поверили [в свободу] в освобождение и в искренность правительства, его провозглашающего.
Примите, князь, уверение в <...>
Примечания
(IISG). Впервые опубликовано: Л XV, 196—197 (без зачеркнутых мест, с датой «1—3 июня 1862» и ошибочным обозначением адресата — «Р. Чарторижскому»).
В рукописи слово foi (стр. 156, строка 37) зачеркнуто, но ничем не заменено.
Год написания определяется связью с открытым письмом к издателю «Przeglądu Rzeczy Polskich» (XV, 113, 367; ср. письмо 170 и комментарии), а также упоминанием о «совсем еще свежей могиле возле Казани» (о расстреле крестьян в Бездне 12 апреля 1861 г. см. письмо 171 и комментарии к нему). Отказ от участия в митинге, назначенном на 6 июня (состоялся ли он — неизвестно), позволяет отнести письмо к началу июня.
Адресатом письма, как можно предполагать, был князь Владислав Чарторыский. В письме содержится обращение «Князь», а рассуждения о «письме Герцена» в письме З. Йордана, возглавлявшего агентство Чарторыских в Лондоне, к В. Калинке в Париж от 13 июня 1861 г. («Его можно спрятать среди прочих бумаг, разве что г. Клячко захочет прочитать курс в 12 лекций о значении Герцена и услугах „Колокола“» — Вавельский филиал Краковского воеводского архива, рукопись 5695, стр. 98), дают основание полагать, что письмо Герцена находилось в бумагах Чарторыских, секретарем которых был Калинка. В связи с тяжелой болезнью князя А. Чарторыского (15 июля 1861 г. он умер), с 1861 г. деятельность аристократической эмиграции возглавил его сын Вл. Чарторыский; Герцен познакомился с ним именно в 1861 г. (см. I. Коberdowa. Polityka czartoryszczyzny w okresie powstania styczniowego, Warszawa, 1957, стр. 50).
[польском] митинге... — Весной и летом 1861 г. агентство Чарторыских в Лондоне, опираясь на поддержку английской общественности, организовало серию митингов в пользу «польского дела».
... в ∞ ∞ — Одним из принципиальных «оттенков» во мнениях, разделявших Герцена и партию Чарторыских, был вопрос о праве украинского и белорусского народов на независимость. Аристократическая польская эмиграция выступала с притязаниями на украинские и белорусские земли, входившие до раздела 1772 г. в состав Польши.