257. В. И. БАКСТУ
Май 1862 г. Лондон.
Рукой Н. П. Огарева:
Долго мы думали над вашим письмом, и вот я прямо приступаю к изложению обстоятельств и того результата, который из них выводится, по моему мнению, с неопровержимой ясностью.
не видать правды. Стало, все мы, как люди фрачные, к несчастию, и потому в глазах народа принадлежащие к панству, не имеем в народе почвы. Прежде всякого протеста надо приобресть эту почву, надо приобресть право гражданства в народе. Иначе мы своими протестами успеем только разыграть роль людей, мешающих царю освободить народ, и резня обратится на нас во имя самодержавия. На это сведутся всякие попытки конституционных протестов. Если правительство даст боярскую конституцию — это другого рода дело: тогда оно бросится в объятия дворянства и поможет нам получить права гражданства в народе. Но протестами мы дальше не уйдем, как <до> возбуждения в народе недоверия к нам, а не к самодержавию. Первая попытка меньшинства, которая находит сочувствие в народе, у тех немногих из него, до которых о ней доходит слух (а слух о том распространен до чрезвычайности мало), — это движение тверского дворянства к бессословности. Это опять факт, в достоверности которого мы вам ручаемся. Мысль о Земской думе, требуемой тверским дворянством, от народа еще далека, она подлежит пропаганде, ставить ее в адресы теперь было бы еще без корня в народе. Чему именно сочувствует народ — это движение дворянства к бессословности. Следственно, сила обстоятельств показывает вам, что теперь программу тверского дворянства надо сузить на единый вопрос бессословности, т. е. для адреса, а остальные задачи пустить пока только в пропаганду. Следственно, адрес, требующий бессословности, имеет нужду в подписях дворянских и духовно-светских, т. е. чиновников из духовного звания. Тем легче — знаешь, где их собирать. Если найдутся тысячи дворянских подписей и факт подачи адреса распространится по народу, то это единственный путь, который дает целому меньшинству права гражданства в народе, а следоват<ельно>, почву для протестов, уже общих с народом. Потом он расчистит поле и вам самим поможет отделить овец от козлищ, искренних общинников с народом от дворянчиков, ищущих немножко свободы с сохранением поземельных прав и дворянской власти. При таком адресе тотчас откажется от подписей все либерально-панское, дворянски-буржуазное, под какой бы формой оно ни скрывалось (конституционализма, введения суда присяжных и т. д. и т. д.), — словом, козлищи отойдут и могут производить свое движение, которому мы не мешаем, тем более что, не имея почвы, оно тщетно — мы ему сочувствовать не можем. Не пугайтесь, что нумерически людей поубавится, — зато останется искренняя когорта, которая заслужит права гражданства и точку опоры на народной почве. Адрес в нашем смысле формулировал я бы так: «Ваше-де величество! Мы, по чистой совести и здравому разуму дойдя до убеждения, что русская земля принадлежит народу, что она земля земская, а не помещичья, отказываемся от земли в пользу сел и деревень, в которых хотим сохранить только свой земельный пай наравне со всем крестьянством, и потому отказываемся от всех дворянских сословных прав, желая, чтобы все те личные права, кроме земельной собственности, от которой отрекаемся, были предоставлены всему крестьянству, с нами больше нераздельному. Вследствие этого просим повсеместного уничтожения телесных наказаний и учреждения общих бессословных выборов судебных и административных властей. За наш добровольный переход и уступку земель в единое земство мы хотим только денежного вознаграждения, которое было бы нам выдано билетами, уплачиваемыми в известное число лет готовыми взносами из общих государственных податей. Число лет платежа и размер вознаграждения мы предоставляем на суд всего земства и на решение по оному. В<аше> в<еличество>, мы вполне убеждены, что земство даст нам вознаграждение охотно, потому что хотя и нельзя юридически, по совести доказать необходимость оного, но польза очевидна, ибо даст нам способ и помимо земледелия вести вперед русскую фабричную, заводскую и торговую промышленность, русскую науку и грамотность. Засим и т. д.»
Я не форму набело вам даю, а только содержание. Тут sta, viator, больше ни единой просьбы не прибавлять. В год, в два все, сколько есть налицо согласных с этой программой, окажутся, и получающие права гражданства и почву в народе сочтут свои силы. До тех пор наши протесты будут бессильны, получат плевки сверху и толчки снизу, а при собрании такого адреса правительство или согласится с бессословностью или само...
В силу тех же соображений я думаю, что распространение кружков за границею, сверх количества людей, нужных для агентуры, для комиссионерства, для телеграфа, было бы вредным отвлечением местных сил, тем более вредным, что люди думали бы, что делают дело, а в сущности продолжали бы только несчастный разрыв с народом, уединенность образованного сословия, ту беспочвенность, которая даже самую петербурго-московскую литературную деятельность сводит вместо дела на какую-то более или менее кабацкую дрязгу. Страстно желаю, чтобы вы были с нами согласны, ибо глубоко убежден, что другого пути нет.
Конечно, тут сказано только общее, а детали ускользают. Прежде чем Огарев написал вам это письмо, мы долго говорили с ним и пришли к тому убеждению, которое он передал вам. Я, стало быть, совершенно с ним согласен.
ПРимечания
(ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., 1862, № 230: «О революционном духе народа в России и о распространении по сему случаю возмутительных воззваний. Часть 41. О возмутительном письме, присланном из Гейдельберга на имя инспектора пензенской врачебной управы Холмского». Начато 18 сентября 1862 г.). Впервые опубликовано: ЛН, т. 63, стр. 122—123, в составе публикации Я. 3. Черняка «Огарев — В. И. Баксту и другим организаторам гейдельбергской читальни».
Литографированная копия озаглавлена: «Первое письмо Огарева». В копии текст: «программу тверского дворянства ∞ в подписях»; «Если найдутся тысячи ∞ общих с народом»; «Адрес ∞ бы так» — подчеркнут красным карандашом; текст адреса отчеркнут на полях вертикальной чертой.
(ЦГАОР, ф. 95, оп. 1, ед. хр. 311 — «Производство высочайше учрежденной под председательством генерала-от-инфантерии гр. M. Н. Муравьева Следственной комиссии о лицах, участвовавших в деятельности русской читальни, устроенной в Гейдельберге. Александр Линев, Тимофей Константинов и др.»), приведенных Я. 3. Черняком в упомянутой выше публикации. Из показаний Г. С. Веселитского-Божидаровича (ЛН, т. 63, стр. 110), а также из писем А. Л. Линева 1862 г. (там же, стр. 119—120) можно определить, что письмо было написано в мае 1862 г. и адресовано руководителю гейдельбергской читальни В. И. Баксту.
Письмо было литографировано в конце августа — начале сентября 1862 г. А. Л. Линевым в Мангейме вместе со «вторым письмом Огарева» (см. там же, стр. 124—125) и «адресом» Огарева, обращенным к Александру II (о нем см. там же, стр. 116—117).
(ЛН, т. 63, стр. 107—120).
Долго мы думали над вашим письмом... — Письмо членов гейдельбергской читальни, на которое отвечают издатели «Колокола», неизвестно.
Первая попытка меньшинства ∞ это движение тверского дворянства к бессословности. — См. комментарии к письму 238.
... sta, viator... — Буквально: «остановись, путник» (лат.). — Здесь: остановка.
... петербурго-московскую литературную деятельность сводит вместо дела на ∞ — См. письмо 276 и комментарии к нему.