259. К. Д. КАВЕЛИНУ (черновое)
7 июня (26 мая) 1862 г. Вентнор.
Пока я долго и грустно думал, писать мне о [несчастной] печальной брошюре твоей или нет, ты мне прислал поклон [с Боткиным] — и прибавил, что «кажется, я сержусь на тебя». Это мне [сразу] напомнило — что, всегда чистый и откровенный перед близкими людьми, я молчать не должен. Слово «сердиться» не идет. Прочитав твою брошюру — у меня опустились руки. [Этого недоставало.] Грановский в гробу, Кетчер, Корш в Чичерине, [а мнение] Чичерин[а] в твоей брошюре... [Как я любил и ценил тебя, ты знаешь, как мы расстались, с какими надеждами, ты не забыл.] И это писал Кавелин, которого мы так любили и отпускали три года назад с такими надеждами. [В последние три года лучшее, что я написал — «Роберт Оуэн» — я посвятил его тебе.] Последний представитель московской эпохи, второй юности, которому я посвятил «Р<оберта> О<уэна>», — и [вдруг] этот тощий, [нелепый], стертый и вредный памфлет, писанный (и это твои защитники приводят в твою пользу) не для печати,
Я схоронил женщину, которую любил и уважал бесконечно, я схоронил Грановского — материально, я схоронил К<етче>ра, К<ор>ша — психически, [я гляжу на дряхлеющего Тургенева, на Московский университет, превращающийся в частный дом...] [И. Тургенев просится на кладбище] Тур<генев> дышит на ладан, — и ко всему этому должен прихоронить тебя. Но этого я не сделаю молча.
[Ты, вероятно, понимаешь, Кавелин, что эта] Твоя брошюра кладет между нами предел, через который один мост и есть — твое отречение от нее [твое покаянье в ней] — как в ошибке, писанной под влиянием временного увлечения [или помешательства, — без этого что же у нас общего, в силу чего мы можем встретиться, — воспоминания анекдотов и каламбуры?]
Я думаю, что [тебе] это [отречение сделать легко, потому что я решительно] так и было, т. е. [Мне сдается] что ты не понимаешь portée[176] —твоего памфлета.
Создать из дворян класс привилегированных землевладельцев, потому что и в Ганновере и в Гессен-Касселе было высшее сословие — и это в то время, как дворянство летит под гору — и рассыпется в прах — без тормоза, доктринеров-бюрократов и бюрократов-кнутинеров — [первая] страшная нелепость.
— мы ее вовсе не отрицаем в пользу канцелархии. Прусская [благодетельно-] цивилизующая [бюрократия] админист<рация> с проспектом лет через 500 дойти до английской болезни — и все это основывать на том, что народ русский — скот и выбрать людей для земства не умеет, а правительство — умница, все знает — и какую реформу куда поставить, и [в какое время] кого выбрать (il a fait ses preuves[177]).
[И к этому ты, Кавелин, прибавил какие-то политико-сентиментальные сентенции вроде «аристократ — происходит от аристос — добрый, лучший, веди же себя с благонравием, будешь и англичанин...»]
[И что за политико-сентиментальные морали... Я ни в чем не узнаю тебя.]
Не хочу говорить о форме, о [с] политически-сентиментальных сентенциях [... все это бесконечно плохо. Жан<лис>] и нравоучениях Мme Жанлис. Ошибка... и ошибка!
— не буду ждать и тебя. Против брошюры мы писать будем — но сохраним [твою] ее анонимность и, разумеется, не забудем ни то, как мы расстались в 1847 — ни то, как свиделись три года тому назад. [Дорога наша может тем и] [Мы может исключительны, но за то ни тем]
7 июня.
Примечания
Печатается по черновому автографу (ЛБ). Письма КТГ, стр. 52—54. В Л XV, 197—199, напечатано без вариантов. О судьбе белового автографа см. на стр. 572 наст. тома.
«Дворянство и освобождение крестьян» вышла в свет в начале 1862 г. (в Берлине, в книгоиздательстве Бэра, без подписи автора). Полемика Герцена с Кавелиным после выхода этой брошюры привела к их окончательному разрыву.
Ответ на письмо К. Д. Кавелина от 22 (10) мая 1862 г. стр. 50—52).
... отпускали три года назад с такими надеждами. — Посещение Лондона Кавелиным в конце июля 1859 г. Герцен в письме к М. К. Рейхель от 4 августа 1859 г. назвал «главным событием после приезда Огарева» (XXVI, 286).
которому я посвятил «Р<оберта> О<уэна>»... — См. письмо 172.
... писанный ∞ не для печати, для какого-то Николая Николаевича... — О том, что брошюра Кавелина «писана» для великого князя Николая Николаевича, Герцену говорил Куманин (см. письмо 267). В ответ на это замечание Герцена Кавелин писал: «... рассказы, что я писал мою брошюру для какого-то Николая Николаевича, есть чистейшая нелепость... Для Михаила (а не Николая) Николаевича была написана статья об университетских событиях, напечатанная у тебя» стр. 54—55).
Я схоронил женщину... — Н. А. Герцен.
Буду ждать твоего ответа, или ∞ не буду ждать и тебя. — В ответ Кавелин писал Герцену: «Жду от тебя категорического ответа: должен я приехать к тебе или нет. Прежде чем ответить, взвесь хорошенько это письмо и мои вины» (Письма КТГ, стр. 61). См. письмо 267.
Против брошюры мы писать будем — ∞ ее анонимность... — 11 июня Кавелин писал Герцену: «Ты говоришь, что будешь разбирать мою брошюру, но сохранив аноним, во имя старой приязни. Я сам объявил свое имя в новых объявлениях о брошюре, как и писал тебе, и потому вовсе не желаю, чтоб из личных соображений ты трактовал эту брошюру иначе, чем всякую другую» стр. 61—62). Герцен печатно против брошюры Кавелина не выступил.
Ответное письмо К. Д. Кавелина от 11 июня (30 мая) 1862 г. — Письма КТГ, —62.
[177] оно доказало свою состоятельность (франц.). — Ред.