291. Н. А. ГЕРЦЕН
15 (3) октября 1862 г. Лондон.
Рукой Н. П. Огарева:
Вторник.
Милая моя Тата, насилу-то добрался до спокойной минуты, чтоб написать тебе несколько строк. Ты знаешь, что моя полуздоровая жизнь проходит довольно однообразно в работе, которая поглощает большую часть моего времени, все мысли, всю внутреннюю жизнь, так что я в сущности был для тебя плохой собеседник, и встречались мы на недолгие часы дня, а тут уже я бывал усталый и редко веселый товарищ; а между тем с тех пор как ты уехала — для меня как-то опустело в доме, недостает в нем настоящей молодой, изящной жизни. И невольно начинаю думать о тебе, как-то ты устроишь свою молодую жизнь. Думаю о том, чем я могу быть тебе полезен, что я бы мог для тебя устроить, — и досадно на себя становится, что кроме внутренней, неизменной дружбы к тебе — я так мало мог и могу послужить для твоего развития, для твоего счастья, для мира и света твоей жизни. Одно знай — что ты всегда имеешь право требовать от меня совета и помощи и всего сердечного участия, которое может иметь отец, потому что ты для меня настолько же мое дитя, как и для Герцена, и он для меня настолько же я, как и я сам.
Я ужасно рад, что тебе там хорошо и весело, и тем больше рад, что ты там много работаешь. — Вдумывайся в искусство, люби свою работу, люби с той же преданностью, как христианин любит свою веру. Когда тебе Johanna предлагала быть живописцем vom Fach[218] — мне было смешно, а тебе в этой мысли показалось что-то нескладное. Дело в том, что vom Fach можно быть всем на свете, не имея ни малейшей преданности к своему делу, а только наполняя им время, которое надо же чем-нибудь наполнить, или работая ради насущного хлеба. Я бы сказал — будь живописцем не vom Fach, a von Religion[219], найди в искусстве свою святыню — и тогда твоя жизнь будет невольно наполнена и горячим чувством, и живой мыслью, тогда твоя жизнь может быть изящным развитием служения твоему идеалу. А ведь без этого скучно в жизни, моя Тата, все покажется игрушками, которые надо менять, чтоб заглушить чем-нибудь невольное и тяжелое чувство страшной пустоты.
Но боюсь надоесть тебе моими старыми рассуждениями, да и пора возвратиться к моему делу, к моему служению моему идеалу.
Твой Ага.
Середа.
Письмо твое, милая Тата, я получил и посылаю, во 1-х, половинку 10 фунт. (№ 23868 — 9 июля 1862), — когда ты ее получишь и напишешь мне, я тебе пришлю другую половинку — вместе они стоят 250 фр.; все, что ты истратишь еще — я с благодарностью отдам Mme
Жаль мне, если твое пребывание в Брюсселе слишком скоро должно прекратиться. Лучшего руководства ты не можешь иметь. Пользуйся, друг мой, и работай до устали — это тебе даст ту основу, на которой легко усовершать, — сосредоточь все силы свои теперь на одном. После ты можешь продолжать везде, где есть галерея.
Посылаю тебе новый «Колокол».
Ольга ведет себя очень хорошо.
Отчего прежде ты писала № 72, а теперь 70?
Примечания
Печатается по фотокопии с автографа (BN). Впервые опубликовано (с датой «16 октября 1862 г.»): Л —529.
Датируется по содержанию (отъезд Н. А. Герцен в Брюссель) и сопоставлению с письмом 292, где говорится об отправке второй половины банкового билета. Можно полагать, что между этими двумя письмами прошло не более недели. Упоминание о посылке «нового „Колокола“» (по-видимому, л. 147 от 15 октября 1862 г.), а также указанный Герценом день — среда, на который приходилось в 1862 г. 15 октября, позволяют предположить, что письмо было написано в этот день.
Жаль мне, если твое пребывание в Брюсселе слишком скоро должно прекратиться. — По мнению Л. Галле, Н. А. Герцен должна была продолжить свое художественное образование в Италии (см. письмо 303).
— Ред.