304. Н. А. и О. А. ГЕРЦЕН
5—10 декабря (23—28 ноября) 1862 г. Лондон.
5 декаб<ря> / 23 нояб<ря> 1862 г.
Милая моя Тата,
десять лет тому назад я провожал тебя и Ольгу на Варский мост — вы ехали с Мар<ьей> Касп<аровной> из Ниццы в Париж после похорон... Тебе было восемь лет; прощаясь, ты стала плакать, я дал тебе два франка, и ты утешилась тем, что купишь много апельсинов на них.
Вы поехали — мы пошли назад через мост, сели в коляску — и «поехали туда, где я жил» — так сказано в записной книге моей. «Дома у меня больше не было, с вашего отъезда все приняло холостой вид. Половина комнат была заперта. Один Саша напоминал возрастом и чертами, что тут была другая жизнь, напоминал кого-то отсутствующего».
И она, та, которая отсутствовала, говорила мне за сутки до своей кончины: «Береги Тату, с ней надобно быть осторожным, это натура глубокая и несообщительная».
Судьба тебя сберегла больше, чем я. Бедна любовь отца в сравнении с материнской болью о ребенке. Так ли, иначе ли, но хорошо, что ты с здоровой душой выходишь из ребячества.
И вот через 10 лет я опять провожаю тебя вдаль — тебя и Ольгу. Тебе 18 л<ет>. — В Америке девушки твоих лет действуют самобытно — занимаются делами, путешествуют совершенно одни и не теряются так жалко и беспомощно, при всякой случайности, как наши барышни.
но, друг мой, в наше время, в нашей среде, крепость и сила — великое дело, великое освобождение.
Я не отпустил бы тебя в Италию, если б не верил в твой характер и такт. Поговорим же о твоем путешествии, из моих слов ты увидишь, чего я жду от тебя.
Ты едешь для живописи. Талант у тебя есть, но для развития таланта необходим упорный, выдержанный труд. Ни таланта, ни любви к искусству недостаточно, чтоб сделаться художником, один труд в соединении с ними может что-нибудь сделать. Без работы можно быть дилетантом, аматёром — художником никогда. Итак, работа должна господствовать над всем в твоей жизни во Флоренции. Привычка к работе — дело нравственной гигиены. Для работы надо жертвовать многим, без сомнения. Но ведь истинной любви вообще нет без жертвы, и там, где любовь к чему б то ни было истинна, там жертва легка. К тому же искусство не так как боги, которым тоже люди не умеют поклоняться иначе как жертвоприношениями, — оно требует мало, а дает очень много.
Оно требует сосредоточенности и исключения пустой суеты и тревоги праздной жизни. Для этого необходимо как можно меньше иметь сношений с людьми, ничем не занимающимися, с людьми, пропадающими от скуки, т. е. пустейшими из пустейших.
В эстетическом отдыхе от работы недостатка тебе не будет; во Флоренции, может, встретятся два, три знакомых, дельных и занимающихся. Само собой разумеется, что от них не надо бежать, но, скажу откровенно, лучше и их не искать. От первых дней вашего приезда будет зависеть все остальное время. Если в самом начале ты не сумеешь поставить свою работу не зависимо от внешних помех, ты не сладишь впоследствии.
«Les exigences du monde»[223] в самом деле не требуют столько; свет очень принимает всякую самобытную волю, когда она является наивно и просто, не как упрек и не как порицание. И потому не ссылайся на устроиться так или иначе зависит от тебя.
Теперь перехожу к другому предмету, близкому мне. На тебе лежит святая обязанность относительно Ольги. Вы будете долго с ней почти одни; воспользуйся этим временем, чтоб теплее сблизиться. Ольга очень жива и вследствие этого резва через край. Ты еще настолько молода, что не имеешь терпимости совершеннолетия. Я не виню тебя за это, но думаю, что тебе на это надобно обратить внимание. Шалости ее с летами пройдут; но если вы успеете горячо сблизиться, сближение это не пройдет. — Для Ольги ты представляешь семью, ее предания, даже родину; умей, друг мой, становиться выше детской шалости. Учи ее непременно по-русски — этого я требую. Об Ольге и о твоей работе пиши мне всякий раз и довольно подробно; время на это найдется.
Я хотел, чтоб вы ехали через Ниццу. Я хотел, чтобы, вступая в Италию, в новый отдел жизни, ты посетила нашу могилу, чтоб ты привела туда Ольгу — и вместе, с благоговением поклонилась земле, под которой схоронена ваша мать, цветам, — растущим на ней.
— «Мне ужасно, — писала она в одном из предсмертных писем, — думать, что дети не будут знать меня». — «Они будут тебя знать», — отвечал я много раз. И вы узнаете ее. Пока верьте мне — это была великая женщина, и по мысли, и по сердцу, и по бесконеч ной поэзии всего бытия ее.
Прощайте, Тата и Ольга, именем своим и именем покойной матери благословляю вас на ваш путь... Буду с трепетным сердцем ждать вестей, буду думать об вас, и да будет жизнь ваша в Италии полна кротости, мира и гармонии и проникнута серьезной любовью к искусству.
Обнимаю вас дружески и горячо. Берегите себя — не только для себя, но и для меня.
Ваш отец.
10 дек<абря 18>62.
Примечания
Печатается по копии из записной книжки Герцена (ПД, ф. Р. III, оп. 1, № 826, лл. 11—16). Копия сделана рукой самого Герцена (начало письма: «5 декаб<ря> 1862 ∞ отсутствующего») и рукой А. А. Герцена (остальная часть письма). На л. 12 слова, написанные рукой А. И. Герцена: «Вы кажет<ся>...», зачеркнуты.
В BN хранится еще одна копия этого письма, сделанная Н. А. Тучковой-Огаревой и менее исправная, чем копия в записной книжке.
Л XV, 562—564, по «подлиннику, хранившемуся в архиве семьи Герцена». Судя по тому, что в тексте, напечатанном М. К. Лемке, содержатся те же дефекты, что и в копии рукой Н. А. Тучковой-Огаревой, можно предположить, что в распоряжении М. К. Лемке находилась именно эта копия. Местонахождение автографа неизвестно.
... десять лет тому назад ∞ вы ехали с Мар<ьей> Касп<аровной> из Ниццы в Париж после похорон... — Об отъезде 29 мая 1852 г. Таты и Ольги Герцен с М. К. Рейхель и Гаугом в Париж см. в «Былом и думах», «Рассказ о семейной драме» (X, 303).
…мы ∞ «поехали туда, где я жил» ∞ «Дома у меня больше не было ∞ кого-то отсутствующего». — Герцен цитирует «Рассказ о семейной драме» (см. X, 303). Он провожал детей с Сашей и Тесье дю Моте.
... она ∞ говорила ∞ «Береги Тamy ∞ это натура глубокая и несообщительная». — Эти слова жены Герцен вспоминал также в «Былом и думах» («Рассказ о семейной драме» — X, 299).
«Мне ужасно, — писала она ∞ думать, что дети не будут знать меня». — В письме к Н. А. Тучковой-Огаревой от 2—23 марта 1852 г., скопированном Герценом в его письме от 30 (18) июля 1855 г. (см. XXV, 289).
[223] «Светские требования» (франц.). — Ред.