Герцен А. И. - Бакунину M. A., 21 (9) апреля 1863 г.

356. М. А. БАКУНИНУ

21 (9) апреля 1863 г. Лондон.

21 апреля 1863. Orsett House.

West<bourne> terrace.

Ты дурно делаешь, набирая от 9 до 11 листов письма, и вместо трех, четырех посылок — посылаешь их брошюрами или летописями. Если б твое письмо, писанное 31 марта, было отпр<авлено> 1 апр<еля>, а не 15 — я во многом мог бы тебя защитить. Твоя вина собственно в том, что ты посторонним сообщил об экспедиции — без особого права на то — и с посторонними приехал. Остальное ясно сделано по вине Цвер<цякевича>. Я вообще полагаю, что ты хорошо бы сделал, если б в самом деле не мешался в внутренние дела поляков — мы союзники en gros[275]. Зачем нам мирить их партии, зачем советовать делегату центр<ального> ком<итета> и полковнику их экспед<иции> сходить к Чарториж<скому>. Сами возраст имеют.

Зачем ты телеграфировал о быстром приезде меня или Саши, я не понял тогда же — но понял по письму, что вся эта торопливость вовсе была не нужна. Ему надобно было съездить в Па<риж> к Брауну — все это кажется напрасный remue-ménage[276].

Я был готов ехать — на твое место. Но ты остаешься — разве ты не можешь сделать все то, что следует по части финской и типографской. И потому надобно ждать, будет ли война и будет ли экспедиция. В войну сношения будут невозможны через чухонскую границу — и уж эта война не польский, внутренный наш семейный вопрос, а чисто внешний. Что же ты воображаешь, что мы можем идти с Напол<еоном> и двадесяти языцами — не сделавшись действительными неприятелями.

Если не будет войны — вероятно, не будет и вашей экспедиции, — тогда ты останешься в Швеции. Как я ни прикидываю, не понимаю — крайность телеграмма и молчания о ней в письме.

Типографию небольшую завести можно, вроде Б<акста> — да он и ее переведет. Но что печатать? Б<акст> в Лондоне. Он и Ж<уковский> едут по делам — а Март<ьянов> плывет по патриотизму в Петербург.

Буду писать на днях еще письмо. Мы здесь затравили шпиона — действ<ительног> стат<ского> сов<етника> и кавалер<а> М. Хотинского. Кн. Долгорук<ий> в сем деле заслужил на брюшник с надписью «За отличие в деле против шпиона».

Цет. сердит, мрачен —и особенно сердит на тебя.

О страшной вести о Потебне ты, верно, прочел в «Колоколе» — это нам ножом провело по сердцу. Дружески обнимаю Демонтовича.

Затем прощай.

Здесь идет спор — о том, говорил ты в Малмё речь или нет — речь была в «Morning Post» явно от имени поляка, — и Ц<верцякевич> думает, что журнал прав, говорящий, что это ты?

Антонине Ксаверьевне земно кланяюсь.

Рукой Н. П. Огарева:

Primo[277] — радуюсь, что твоя жена доехала в целости; я было начинал пугаться — не случилось ли чего. Жму ей руку. — Я пишу наскоро, чтоб сегодня же послать, и тебя прошу: лучше пиши наскоро чем изредка много, потому что оставаться без свежих вестей от вас, от которых даже из газет ничего не узнаешь, — нельзя. Пожалуйста, не отправляй финна в Питер прежде моего следующего письма, или присылки Саши, или чего-либо такого очень определенного. Серьезно требую этого, ибо считаю нужным до поездки финна некоторые нужные вещи сообщить. От сего числа через неделю буду в состоянии сказать, что и как. Посуди сам — теперь идет речь об ответе п<етербургско>го п<равительст>ва на европейскую ноту. Война или не война? Если война, то нам ничего не остается, как переждать ее, ибо вмешаться с этой стороны и самому противно и совершенно кредитоподрывательно. — Если не война, то немедленно надо приниматься за сношения. А вопрос решится на днях. Ждут даже завтра решения (т. е. ответа петер<бургского> пр<авительства>); но, вероятно, пройдет времени и побольше. — Невойна даст совершенно особое основание и для устройства типографии, и для сношений и пр. и пр. — Ergo[278], подожди отправкой финна до следующего нашего письма, а покамест обними Демонт<овича> и пожелай ему скорей выздороветь настолько, чтоб не свалиться с ног, прежде чем что-нибудь полезное сделает. — К Нордштр<ему> я намереваюсь вскоре писать особо, ибо из твоих писем получил к нему большое уважение.

Рукой Н. А. Тучковой-Огаревой:

И я вам обоим кланяюсь; мы очень обрадовались, узнавши, что вы счастливо доехали. — Когда же вы к нам обратно? Дайте ваши руки,

вся ваша N. Огарева.

Примечания

Печатается по автографу (ЛБ). ЛН, т. 41-42, стр. 68—70.

В текст письма внесено исправление: не понимаю (стр. 311, строка 32) вместо: непониманию

Ответ на письмо М. А. Бакунина от 31 марта — 9 апреля 1863 г. (Письма Б, стр. 110—119, конец письма утрачен; ошибочно опубликовано М. П. Драгомановым в виде двух писем — см. ЛН, т. 62, стр. 771) и на телеграмму от 30 или 31 марта, текст которой неизвестен.

∞ с посторонними приехал. — В середине апреля 1863 г. И. Цверцякевич выдвинул против Бакунина обвинения, будто он «способствовал неудаче» экспедиции Лапинского–Демонтовича «противоречивыми и опасными советами, даваемыми без нужды», и привлечением посторонних стр. 119). Речь шла о польском историке ксендзе В. Калинке (секретаре кн. Чарторыского), с которым Бакунин приехал в Гельсингборг 26 марта 1863 г. для участия в экспедиции. См. комментарии к письму 359.

Остальное ясно сделано по вине Цвер<цякевича>. — И. Цверцякевич руководил в Лондоне организацией экспедиции Лапинского—Демонтовича. Бакунин в письме к Герцену указывал на многие упущения Цверцякевича при ее подготовке: небрежность в подборе команды, плохую конспирацию и т. п. См. также описание подготовки экспедиции в «Былом и думах» (XI, 381—389).

Зачем нам мирить их партии, зачем советовать делегату центр<ального> ком<итета> и полковнику ∞ сходить к Чарториж<скому>. — Представитель аристократической партии «белых» К. Чарторыский с середины марта 1863 г. находился в Стокгольме. Привлечение близкого к нему Калинки к участию в экспедиции было, видимо, связано с планом Бакунина объединить две враждебные партии польской эмиграции в борьбе с царизмом (к демократическому крылу партии «красных» принадлежал назначенный Центральным национальным комитетом комиссар экспедиции И. Демонтович). Примирительные попытки Бакунина вызвали недовольство руководства экспедиции.

 ∞ Ему надобно было съездить в Па<риж> к Брауну... — Перед отъездом Бакунина из Лондона была достигнута договоренность о поездке в Стокгольм А. А. Герцена по делам «Земли и воли», в частности, для налаживания связей с финскими революционерами и транспортировки в Россию изданий Вольной русской типографии (ср. письмо 363). Этот план связывался с предполагавшимся отъездом Бакунина из Стокгольма в Польшу. Перед отъездом с экспедицией из Гельсингборга 28 марта Бакунин писал Герцену: «Сына непременно и немедленно в Стокгольм» (Письма Б, по делам «Земли и воли», в частности, поездка в Париж около 8—9 апреля (см. письмо 350). Браун — конспиративное имя А. А. Слепцова — ср. письма 362, 366, 380, а также Письма Б, стр. 106, 133.

 — на твое место. — Ср. письмо 347.

... надобно ждать, будет ли война и будет ли экспедиция. — О перспективе войны в Европе см. также в письме 355 и комментариях к нему. Участники неудавшейся экспедиции Лапинского—Демонтовича остались в Швеции, ожидая новой возможности переправиться в Польшу. Вторая попытка десанта была предпринята 11 июня 1863 г. (см. письмо 383).

... ты воображаешь, что мы можем идти с Напол<еоном> ∞ не сделавшись действительными неприятелями. — О планах Бакунина «пробраться во внутрь России и в самое время иностранной войны поднять крестьянство» см. в его письме к Герцену от 1 августа 1863 г. стр. 125).

Типографию небольшую завести можно ∞ Но что печатать? — В планы Бакунина входила организация типографии в Стокгольме (см. также письмо 360). В записке «Три вопроса...» Огарев писал о цели ее создания: «Она устранит посылку пропагандных листов и тетрадок из Англии, потому что обязана печатать рукописи, присылаемые из Лондона и из русского общества, и вместе с тем заменит тайные станки для России. Тогда останется только финнам пересылать в Россию» (Огарев, II, стр. 113; ср. письмо 370). Деятельность же организованной В. И. Бакстом в конце октября 1862 г. Бернской типографии, печатавшей пропагандистские материалы для «Земли и воли», к лету 1863 г., из-за нарушения связей с Центральным комитетом «Земли и воли», а также из-за спада революционной работы в России в результате арестов и политической реакции, постепенно свертывалась (см. Б. П. Козьмин. Герцен, Огарев и «молодая эмиграция» — ЛН, т. 41-42, стр. 12—14).

Он и Ж<уковский> едут по делам... — Бакст выехал из Лондона в Париж, очевидно, 21 апреля 1863 г. (см. письма 353 и 354). 27 апреля А. А. Герцен писал ему уже в Женеву: «Все готово — ждем вашего распоряжения насчет отправки <...> спросите у Викт<ора> Ива<новича>, следует ли и можно ли посылать так, как мы предполагали» (цит. по перлюстрационной копии BPAN, фотокопия ее — ЛБ; письмо датировано понедельником и имеет помету, очевидно, принадлежащую агенту: «получено 28 апреля»). Приезд Бакста в Лондон был связан c поисками новых путей для пересылки пропагандистских изданий Лондонской и Бернской типографий в Россию (ср. ЛН,

<ьянов> плывет по патриотизму в Петербург. — Незадолго до отъезда в Россию Мартьянов писал Огареву: «Я потому, без сомнения, написал письмо к государю и книжку, что жил в Англии, но потому же еду и в Россию, что написал это. Сказать печатно слово и отвернуться от России для Америки — нехорошо, » (Лемке. Очерки, стр. 353). См. комментарии к письму 355.

Мы здесь затравили шпиона ∞  — См. письмо 349 и комментарии к нему.

О страшной вести о Потебне ты, верно, прочел в «Колоколе»... — См. некролог «А. А. Потебня» (К, л. 161 от 15 апреля 1863 г. — XVII, 120).

∞ была в «Morning Post» явно от имени поляка... — 30 марта 1863 г. экспедиция Лапинского—Демонтовича прибыла в шведский порт Мальмё, где пароход «Ward Jackson» был задержан. Жители встретили участников экспедиции с энтузиазмом — см. Бакунин, стр. 577, 598—599. По поручению руководства экспедиции, с речью выступил Бакунин. Текст ее см.: Л 

... радуюсь, что твоя жена доехала в целости... — См. письмо 346 и комментарии к нему.

... не отправляй финна в Питер прежде моего следующего письма ∞ нужные вещи сообщить. — В несохранившейся части письма от 9 апреля 1863 г. Бакунин, по-видимому, сообщал о своих связях с участниками финского национально-освободительного движения (ср. письмо 375; стр. 571, 579) и о подготавливающейся поездке в Петербург Э. Квантена или Веттергофа. Огарев же считал нужным предварительно определить политические принципы русско-финского революционного союза и тактическую линию действий русских революционеров в изменившейся к этому времени по сравнению с началом польского восстания обстановке. Между 21 и 28 апреля 1863 г. им была написана записка «Три вопроса...» (см. письмо 361 и комментарии к нему), в которой он, в частности, писал: «Так как для сбыта изданий, для почты-телеграфов нужны люди в Петербурге, то финну, отправляющемуся туда, дано будет письмо, и он должен условиться с обществом» (Огарев, II, стр. 113—114). И хотя первая поездка «финна» состоялась до получения инструкции (см. письмо 365), однако такое письмо к «землевольцам» было написано А. А. Герценом по приезде в Стокгольм; Квантен ездил с ним в Петербург, но не нашел адресатов (см. Письма Б, Огарев, II, стр. 489).

... идет речь об ответе п<етербургско>го п<равительст>ва на европейскую ноту. — Ответная нота кн. А. М. Горчакова от 26 (14) апреля 1863 г. на совместную ноту правительств Англии, Франции и Австрии от 17 (5) апреля 1863 г. отвергала вмешательство европейских держав в польские дела.

<овича> и пожелай ему скорей выздороветь... — О болезни Демонтовича сообщал Бакунин 9 апреля 1863 г. Позднее, после неудачи второго десанта в июне 1863 г., Демонтович отправился в Польшу.

К Нордштр<ему> я намереваюсь вскоре писать особо... — О письме Огарева к И. Нордштрему см. в комментариях к письму 361.

Ответное письмо Бакунина, датируемое концом апреля — началом мая 1863 г., неизвестно. См. о нем в письме 365.