Герцен А. И. - Бакунину M. A., 1 сентября (20 августа) 1863 г.

401. M. A. БАКУНИНУ

1 сентября (20 августа) 1863 г. Теддингтон.

1 сентября 1863. Elmfield House.

Teddington. S. W.

книгу твою я получил — а потом получил и дополнения, прочел внимательно и хочу отвечать не холодно, а хладнокровно. Целых книг я не умею писать в подобных случаях, а потому коснусь только главных точек. Защищать самолюбивые замашки моего сына, дерзкий тон, ошибки его я не стану — и уже много отчитал ему выговоров; но когда ты меня хочешь уверить, что он поступал как Картуш и делал комплот, такой хитрый, что Квентен (полубог твоих первых писем), Феликс, Домонтович, Норвегия и Скандинавия были им надуты, когда ты боишься сообщить адресы — чтоб он их не переслал твоим врагам, тогда я жму плечами и думаю: как ты привык в сварливой жизни с хористами революции — к немецкой манере; уж обвинять, так обвинять — «вор, агент прусского короля, изнасиловал кошку, выкинул из окна родную дочь и пр.». Я не оправдываю — еще раз — С<ашу> в том, что он говорил о тебе с другими; знаю также, что и другие говорили с ним. Еще менее оправдываю я, что он говорил с тобой — с тобой в глаза никто, кроме меня и Ог<арева>, не говорил откровенно. — С чего же ему, 24 лет, без прав — вчинать речь.

Ваш спор о том, кто из вас законный chargé d'affaires[378] «З<емли> и в<оли>», комичен до высшей степени. Что молодой человек мог найти приятным представлять начинающийся круг молодых людей — я понимаю. Но что ты тоже будто не прочь иметь помазание с Невы, когда ты его имеешь из Петропавловской крепости и Сибири, — это я не понимаю. Ведь ты не поверил же собственным словам в твоей речи, что попы, генералы, женщины, массы, птицы и пчелы — все составляет мощную корпорацию и пр.

<аши> внутрь дела. Поговорим об ней твердо, откровенно — и коротко. Книга твоя, особенно первая ее часть, ужаснула меня не обвинениями, а пустотой, ненужностью, призрачностью всех этих переговоров, сближений, отдалений, объяснений. Мастерски составленные тобою характеристики, ех<empli> gr<atia> Квентена и его жены, в любой роман идут — но ведь я тебе такую же характеристику напишу Оленицына и его жены (правитель канцелярии у Тюфяева в 1837). Если б ты имел художественную цель — это было бы хорошо.

Но ты воображаешь, что все это дело — как воображал в 1847, что надобно сондировать Служальского, и за этим ходил с Rue de Bourbon — на железную дорогу.

Оторванный жизнию, брошенный с молодых лет в немецкий идеализм, из которого время сделало dem Scheine nach[379] реалистическое воззрение, не зная России ни до тюрьмы, ни после Сибири, но полный широких и страстных влечений к благородной деятельности, ты прожил до 50 лет в мире призраков, студентской распашки, великих стремлений и мелких недостатков. Не ты работал для прусского короля, а саксонский король и Николай — для тебя. После десятилетнего заключения ты явился тем же — теоретиком со всею неопределенностью du vague[380], болтуном (Саша опять-таки виноват, что сказал тебе, хотя и который не знал бы этого и не боялся), не скрупулезным в финансах, с долей тихенького, но упорного эпикуреизма и с чесоткой революционной деятельности, которой недостает революция. Болтовней ты погубил не одного Налбандова, а напр<имер> и Воронова; твоя ненужная отметка о нем в письме к Налбанд<ову> свела его сначала в крепость из Кавказа — а потом в ссылку. После отъезда Цвер<цякевича> пришло ко мне письмо, писанное шифрами; враг всех конспиратоблудий, я положил его в сторону, но Тхорж<евский> сказал мне, что у него где-то есть твоя книга с «ключами»; он принес, и что же — мы с Огар<евым> обомлели: в одной книжке записаны адресы всех порядочных людей в России — с отметками и подробностями — и эта тетрадь ходила по рукам, была у Цвер<цякевича>, у Тхорж<евского>, чего доброго у Жихоня. Чему же дивиться, что шведы раскусили это и испугались. Ты велик ростом, ругаешься и шумишь — вот почему никто тебе в глаза не говорит, что тот, кто не умеет «ни пожатием плеча, ни качаньем головы» не выдать тайны, тот плохой конспиратор; да и я плохой — но, любезный Бакунин, я ведь и не напрашиваюсь на сей титул.

Ты, как Милорадович, берешь энергией, а не интуицией. На это лучшее доказательство — польский союз. Он был невозможен, они поступали с нами неоткровенно — результат тот, что ты чуть ли не потонул в нем, а мы сели на мель. Чтò ты меня упрекаешь, что я видел и не остановил? Ты, брат, стихия — солому ломишь, как тебя остановить? Я был против печатания адреса офицеров в «Колок<оле>». Я был против жертвоприношения Потебни, против твоей поездки. Но когда ты поехал на деньги Бран<ицкого>, но когда адресы были везде перепечатаны, я считал, что ты и офицеры делом подтвердить ваши слова. И когда ты засел в Шведах, я, боясь за тебя, послал с Ог<аревым> телеграмм. То, что твоя нога была на пароходе, совершенно оправдало тебя. За что же ты попрекаешь седьмой раз тем, что Ог<арев> и я тебя уговорили или утелеграммили. Тебе не было выхода — без опыта побывать в Польше.

Что польское дело было устроено плохо с нашей стороны, что оно не наше дело — хотя и правое относительно — это доказано тем, что себя, как я сказал, ты доконал им, и умоляю тебя, если что будешь печатать — будь мудр яко змий. Наш принцип социальный — а с чьей стороны социальные начала? Со стор<оны> Демонт<овича> или петербургских сатрапов — отдающих крестьянам в надел помещичью землю? «Да нам нельзя же идти с Муравьевым?» Без сомнения, нельзя. Но можно иногда и эклипсироваться, и поработать в тиши, тут нет calamité publique[381]. Надобно или делать дело — или спокойно ничего не делать. Финн совершенно прав, говоря, что иной раз преждевременный гам губит дело. A propos, его письма очень умны. Язык финский, впрочем, уже введен правительством.

Твое письмо в редакцию швед<ского> журнала очень хорошо, и, хотя Потебня был Андрей, а не Александр, а Николай Павл<ович> был похож на все, кроме Дон-Кихота — рыцарственного, сентиментального, защитника прекрасного пола и всего слабого — но тем не менее ее надобно здесь пропечатать.

Жаль, что нет твоего письма в польский комит<ет>.

два. В письме недост<ает> одной стр<аницы> 14—16.

Ог<арев> все же длинное письмо писать будет, я еду через 10 дней в Италию к детям, Ог<арев> напишет о книгах, предлож<ение> приплачивать 300 фр. смешно. «Колок<ол>» не продается — вся типография снова падает на мой кошт, теперь ничего не сделаешь.

Зачем же тебе сюда ехать, я так ищу куда-нибудь уехать — что ты будешь делать в Италии? Я думаю, все же полезнее жить в Шведах — до окончания польского вопроса.

Прощай, не сердись за откровенность. — Пора — ведь полвека прожито — пора знать свою силу.

P. S. Если правда, что в Киевской губ<ернии> крестьяне упорно отказываются от работы на помещиков, то это богатейшая отместка за злодейства Мур<авьева> и пойдет далее (то, что у нас было в ст<атье> «А дело идет своим чередом»). — Конституция, говорят, явится скоро для всей России. — Тогда и заграничная пресса воскреснет. — Затем прощай/

«Колокола» будут посылаться.

Рукой Н. П. Огарева:

А все-таки писать теперь воззвание к крестьянам было бы ридикюльно — потому что это горох в стену, и вредно — потому что убьет с их стороны всякое доверие к нашему брату. Вскоре будет провозглашена в России конституция; через этот фазис надо перейти разумно. Встретить его надо разумно, от этого зависит вся возможность нашего участия в развитии русской мысли и гражданственности. Если я не писал к тебе длинного письма, то это потому, что ужасно внутренно тяжело за него приняться; но я исполню это вскоре. Теперь же тороплюсь сказать несколько слов только о книгопродавческом деле. Предложения S<traube> невозможны: 1) Приплатить 300 фр. к его поездке (которую он может предпринять, только если в этом видит свой расчет) — безосновательно. 2) Дать ему тысяч на пять фр. книг, с тем чтоб заплатить за их провоз обратно, — idem[382]. 3) Большая часть изданий — Трюбнера, а он 45% может и уступит, но не наверное, обычно он уступает полгода срока и 33%; спросить теперь нельзя, ибо он в отъезде. 4) Дать S<traube> монополь на торговлю в Швеции, Норвегии и Дании еще куда бы ни шло, но дать монополь на Петербург — дело несбыточное, ибо значит лишить себя права торговли через Пруссию. На днях жду известий о торговле вообще — и тотчас напишу.

Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: Письма Б, —147, по копии, сделанной А. А. Герценом (ЦГАЛИ). По автографу впервые опубликовано: ЛН, т. 41-42, стр. 76—79.

В автографе перед словом: «Финн» первоначально было: «Швед или».

Ответ на письмо М. А. Бакунина от 1 августа 1863 г. и на упомянутое в нем письмо, начатое до 1 августа («оно содержит подробное изложение моих здешних судеб и действий и горькую жалобу на Александра Александровича»); известно лишь «дополнение» к нему, датированное 19 августа (см. Письма Б, стр. 122—125, 126—130; текст, опубликованный здесь как пункты 5 и 6, относится к неизвестному письму Бакунина от конца декабря 1863 г.).

 — Обвинения, выдвигавшиеся Бакуниным против A. A. Герцена, подробно были изложены Огаревым в письме к А. А. Герцену, написанном после встречи с Бакуниным в Лондоне 12 октября 1863 г. «1) При нем ты говорил Кв<антену>, что ты уполномоченный ,,3<емли> и в<оли>“ и что тебе стоит только написать и пришлют к тебе нарочного человека (тон, который его удивил по хлестаковской замашке). 2) Ты Демонт<овича> просил представить тебя Нордш<трему> помимо Бак<унина> потому, что Бак<унин> человек, на которого нельзя обращать внимания, что он заслуживает уважения только потому, что выстрадал, но что ты сам по себе и хочешь действовать помимо (уж потому-то нельзя было этого говорить!). 3) Что ты всем говорил в том же духе и что главное твой отец и что ты прямо от его лица действуешь <...> он начел 5 или 6 человек, которые говорили ему одно и то же, слышанное от тебя <...> он убежден, что твой отец не давал тебе таких поручений насчет его. Если одно из этих обвинений справедливо, то я на твоем месте с человеческой искренностью написал бы Бак<унину>: „Я поступал как мальчик, прости меня“» (письмо не опубликовано, цит. по фотокопии с автографа IISG; там же — автограф следующего письма Огарева к А. А. Герцену от начала ноября 1863 г., посвященного тем же вопросам). В усилении трений между Бакуниным и А. А. Герценом сыграла свою роль и полицейская провокация. В донесении агента III отделения Ю. Балашевича-Потоцкого от 28 июня 1863 г. излагается его план «послать письмо к Бакунину, чтобы удалил сына Герцена» (BPAN).

∞ твоим врагам... — 19 августа Бакунин писал: «Мне наконец удалось пробить путь к одному из значительнейших и наиболее уважаемых членов партии финноманов. Посылаю вам на особом листке отрывок из его писем <...> Не называю вам имен и не посылаю адресов, потому что, проученный раз горьким уроком, данным мне вашим молодым и честолюбивым секретарем, не уверен, что он не передаст всего своему другу, а моему теперешнему врагу Квантену и не воспользуется еще раз моею доверчивостью против меня, для вящего укрепления своего юного могущества» (Письма Б, стр. 130).

... молодой человек мог найти приятным представлять начинающийся круг молодых людей ∞ ты тоже ∞ не прочь иметь помазание с Невы... — «Земли и воли» с февраля 1863 г. Об упорном стремлении Бакунина войти в организационную связь с петербургским центром «Земли и воли» свидетельствует его письмо к Центральному комитету от 29 августа 1863 г. (Письма Б, стр. 131—133).

... ты не поверил ∞ словам в твоей речи, что попы, генералы ∞ все составляет мощную корпорацию и пр. — В речи на банкете в Стокгольме 28 мая 1863 г. Бакунин говорил об образовании в России «обширного патриотического общества» «Земля и воля»: «Оно обнимает все классы общества русского, всех сочувствующих русских, каково бы ни было их имущество и положение: генералы и офицеры в массе, высшие и низшие чиновники, помещики, купцы, священники, сыновья священников и крестьяне и миллионы сектантов раскольников» стр. 142). Ср. письмо 406, а также письмо Огарева к Бакунину от 12 октября 1863 г. (Огарев, II, стр. 490).

... канар — выдумка, «утка» (франц. canard).

... характеристику напишу Оленицына и его жены... — О П. Я. Аленицыне см. в «Былом и думах» (VIII, 234—235, 244—246).

... сондироватъ Служальского ∞  — на железную дорогу. — См. об этом в главе «Н. И. Сазонов» «Былого и дум», писавшейся в конце 1863 г. (X, 324).

 — Намек на клеветнические обвинения против Бакунина, появившиеся в английской газете «Morning Advertiser» в августе 1853 г. на которые Герцен отвечал в статьях «The Russian agent Bakunin», «Who is „F. M“?» (XII, 118—125 и 519—520). Ср. «Былое и думы» (XI, 157—160, 682—684) и письма 245, 246.

 — для тебя. — Имеются в виду преследования, которым подвергся Бакунин за участие в дрезденском восстании 1849 г. (см. статью Герцена «Михаил Бакунин» — VII, 351—362).

∞ Воронова... — При обыске П. А. Ветошникова на русской границе в июле 1862 г. у него были найдены, в частности, два письма Бакунина к М. Л. Налбандяну. 14 июля 1862 г. Налбандян был арестован в Нахичевани; у него обнаружили еще пять писем Бакунина. В письме от 6 мая 1862 г., сообщая о знакомстве с Н. И. Вороновым, направлявшимся через Петербург в Тифлис, Бакунин просил Налбандяна наладить его связи с Лондоном, а в письме от 10 мая 1862 г., восторженно отзываясь о Воронове, передавал его предложение относительно «нового средства доставления наших товаров в кавказский край» (см. Лемке. Очерки, стр. 27—28, 76—80). 11 октября 1862 г. Воронов был арестован в Тифлисе. Оба содержались в Петропавловской крепости (с марта 1863 г. Воронов был отдан родным на поруки); затем, по определению Сената, утвержденному Александром II 30 марта 1865 г., Воронов был «освобожден от суда», а Налбандян сослан в г. Камышин, где 31 марта 1866 г. умер (там же, стр. 223 и 230).

<цякевича> пришло ко мне письмо, писанное шифрами... — Это письмо, полученное в начале июня 1863 г., неизвестно. Образцы «шифрованных лексиконов» Бакунина см. в его письмах к Налбандяну (Лемке. Очерки, стр. 78—81).

 — Имеется в виду, вероятно, генерал М. А. Милорадович. Не исключена, однако, возможность, что речь идет об Л. А. Милорадовиче.

... они поступали с нами неоткровенно... — Речь идет о том, что условия русско-польского революционного союза, декларированные в письме Центрального национального комитета к редакторам «Колокола» (К, — «земля крестьянам, воля областям», — в действительности не выполнялись Временным национальным правительством (ср. письмо 417).

Я был против печатания адреса офицеров в «Колок<оле>». — См. письмо 329 и комментарии к нему.

Я был против жертвоприношения Потебни, против твоей поездки. — См. письмо 332 и комментарии к нему.

... когда ты засел в Шведах, я, боясь за тебя, послал с Ог<аревым> телеграмм. — Речь идет, видимо, о телеграмме, посланной Бакунину А. А. Герценом от имени Герцена и Огарева 21 марта 1863 г., после отъезда из Лондона экспедиции Лапинского—Демонтовича. О получении этой телеграммы 22 марта Бакунин писал 31 марта: «Вы поступили со мной, как с ребенком, предупредив меня только в последнюю минуту и, как вы сами видите, слишком поздно малословной телеграммою, что я должен отправиться туда и туда <…> я бросился слепо вперед» —116).

... с чьей стороны социальные начала? Со стор<оны> Демонт<овича> или петербургских сатрапов — отдающих крестьянам ∞ помещичью землю? — 1 августа Бакунин писал Герцену о разговоре с И. Демонтовичем: «Он не только что не желает, но боится как страшного зла русской революции <...> он бы хотел скорее временной императорской победы, потому что от императорства будет возможно рано или поздно освободиться, в то время как революция социальная русская, вызвав наружу польское варварство, окончательно затопит польскую цивилизацию <...> И все-таки мы не можем остаться в стороне от польского движения <...> мы должны были принять сторону жертвы, не обращая внимания на то, благодарна она или нет» (Письма Б, ЛН,

... эклипсироваться — скрыться, исчезнуть (франц. s'éclipser).

∞ его письма очень умны. — Письма неизвестного финского демократа, присланные Бакуниным в Лондон вместе с его письмом от 19 августа, не сохранились. Возможно, это Е. Folkstrue (см. стр. 159). Ему же, видимо, принадлежит статья «Голос из Финляндии» в К,

Твое письмо в редакцию швед<ского> журнала ∞  — Имеется в виду статья Бакунина, печатавшаяся в шведской газете «Aftonbladet» от 10, 15, 18 мая 1863 г., №№ 108, 110, 112, под заглавием «Бакунин о России» (одновременно первые две части были напечатаны также в «Nya Dagligt Allehanda»). Здесь он, в частности, писал: «Император Николай был Дон-Кихотом системы, созданной Петром I и Екатериной II; он был наиболее трагическим ее выразителем. Он считал себя благодетелем и просветителем России» (цит. в русском переводе по изданию: Бакунин, стр. 623—624). Статья Бакунина была перепечатана в «La Cloche» от 15 сентября 1863 г., № 27.

... твоего письма в польский комит<ет>. — Письмо Бакунина к Центральному народному правительству от 21 февраля 1863 г. — см. Письма Б, стр. 97—102 и комментарии к письму 329 (стр. 734).

Письмо Ст. <ает> одной стр<аницы> —16. — Возможно, речь идет о письме стокгольмского книгопродавца Е. Штраубе (см. о нем в письме 390 и комментариях). Бакунин 19 августа писал Герцену в связи с планом направить Штраубе в Петербург: «Straube, по моей просьбе, написал ко мне письмо, в котором излагает свои надежды и виды» (Письма Б,

Ог<арев> все же длинное письмо писать будет... — Следующее письмо Огарева к Бакунину датировано 12 октября 1863 г. (см. Огарев, —491).

... в Киевской губ<ернии> крестьяне ∞ ∞ отместка за злодейства Мур<авьева>... — В статье «... А дело идет своим чередом» (К, л. 168 от 1 августа 1863 г.) Герцен предсказывал, что последствием натравливания крестьян на польских помещиков явится углубление социальной борьбы в российской деревне (см. XVII, 230—232). Известия о волнениях киевских крестьян (см. о них «Отчет о действиях III отделения за 1863 г.» в сб. «Крестьянское движение 1827—1869», вып. II, М.—Л., 1931, стр. 55—56), полученные, вероятно, из утраченного письма Бакунина, были затем использованы Герценом в «Письме к Гарибальди» (см. XVIII, 29 и 540).

«Колокола» будут посылаться. — В письме от 19 августа Бакунин просил Герцена выслать последние номера «Колокола» книгопродавцу Штраубе стр. 129).

... ридикюльно — смешно (от франц. ridicule).

— Ред.