505. Е. В. САЛИАС де ТУРНЕМИР
18 (6) августа 1864 г. Лондон.
Рукой Н. П. Огарева:
18 августа.
<сов> и передаст вам это письмо. Сколько этот человек для меня лично сделал — я вам и выразить не могу; он имел терпенье быть моим учителем, да еще каким учителем! Такого превосходного профессора я нигде бы не нашел. Таким образом он мою старость вполне утешил с этой стороны, так что даже, если и недолго проживу, то все же многое успею разъяснить себе, чего без его пособия я не был бы в состоянии сделать.
Но теперь, мой добрый старый друг, перехожу к другому вопросу. Долго я не решался приступить к нему. Иной раз спрашивал сам себя: да с какого права?.. Но нет! Приступаю к нему по праву всех моих воспоминаний. — Я узнал, зачем вы едете в Цюрих. Но скажите — зачем же вы хотите детей в отроческом возрасте оторвать от родины, т. е. от почвы, на которой они волей или неволей должны будут после жить и действовать? Какой будет результат? Только тот, что вы не сделаете их своими в Европе и сделаете их чужими в России. Вы сделаете им жизнь в тягость, и отнимете у них всякую деятельность. Конечно, какой-нибудь талант к специальной науке или специальному искусству — может вынести эту разорванность жизни; но обозначился ли уже у которого-нибудь из них этот специальный талант? Да если он и кажется — то кто ручается за то, чтобы он сохранился в юности, т. е. той поре, когда человек уже определяется — что он такое? Другое дело послать их за границу в юношеском возрасте, в возрасте университетской деятельности — тогда они поедут учиться, вовсе не разрываясь с той средой, где волей или неволей должны жить и действовать. Тогда они съездят набраться сил, а
Вы не верите в будущность России; это ваше мнение. Против и за найдется много доводов; стало, ваше мнение не есть окончательная правда. Какое же право, из-за личного мнения, а может из-за личной ошибки, — какое право имеете вы вталкивать в немогуту и повсюдную чуждость молодые жизни, вашему сердцу близкие? Образовать их везде можно, и в России точно так же, как и здесь, когда есть на это достаточно денег. А в этом случае денег, кажется, на столько-то хватит. — В заключение умоляю вас — одумайтесь и не делайте с детьми, из фантазии, того, что мы с нашими вынуждены делать из горькой необходимости. — Если мне не надо было этого говорить, мой старый друг, простите мне слово, на которое я решился конечно не из нелюбви.
Ваш О.
— письмы не доходят. Это ужасно!
Я думаю в конце осени быть в Швейцарии — и там непременно увижусь с вами, только не в Цюрихе — этот город мне по многому ненавистен. Радуюсь, что мои «VII лет» вам понравились, — если вы были ими тронуты — то будете смеяться от моей «Camicia rossa».
Душевно преданный
Печатается по фотокопии (ЦГАЛИ, ф. 359, оп. 1, ед. хр. 85, лл. 44—47) с автографа, хранившегося в архиве Рапперсвильской библиотеки (см. комментарии к письму 272). Впервые опубликовано: ЛН, —836.
Датируется условно — по дате письма Огарева. Год определяется упоминанием о статье «Camicia rossa», опубликованной в К, лл. 188, 189 и 191 от 15 августа, 15 сентября и 15 ноября 1864 г.
Ответ на письмо Е. В. Салиас де Турнемир к Н. П. Огареву от 31 июля 1864 г. (ЛН, —835).
<сов>... — С С. А. Усовым Огарев занимался математикой (ср. письмо 503).
Я узнал, зачем вы едете в Цюрих. — Е. В. Салиас де Турнемир намеревалась осенью 1864 г. приехать в Цюрих, чтобы поместить там в пансион своих племянников.
А у Кельсиева жена и дочь больны ∞ письмы не доходят. — Герцен узнал об этом из письма В. И. Кельсиева от 23 (11) июля 1864 г. (ЛН, т. 62, стр. 200—202).
… — Герцен приехал в Женеву в конце декабря 1864 г.
... там непременно увижусь с вами ∞ мне по многому ненавистен. — В своем письме к Огареву от 31 июля 1864 г. Е. В. Салиас де Турнемир писала, что хотела бы «сойтись как с другом» с Герценом и рассчитывает осенью 1864 г. встретиться с ним в Цюрихе. Этот город был неприятен Герцену потому, что в декабре 1849 г. он там впервые стал подозревать H. A. Герцен в близости с Г. Гервегом. Встреча с Салиас де Турнемир состоялась в Париже, в ноябре 1864 г. (см. письма 533 и 534).
«VII » вам понравились... — Салиас де Турнемир писала Огареву: «Великолепная, достойная пера Герцена статья „7 лет“. Редко мне что в душу вошло, впилось, как эти строки, огнем и скорбию написанные, искренние, из сердца до сердца идущие. Спасибо, спасибо ему!»