58. А. А. ГЕРЦЕНУ
7 июня (26 мая) 1860 г. Лондон.
7 июня 1860. Alpha Road, 10.
Любезный Саша, много и много придется мне толковать, прежде чем ты вполне оценишь мои советы и мое желание. Слушай с начала. Я очень ясно и очень хорошо понял, что личная жизнь моя окончилась — бурями и ударами 1852 года. Ты помнишь, я тебе читал в моих записках, как много просила меня Мамаша — спасти вас, брошенных политическими обстоятельствами в совершенно чужой мир. Я дал обет — и сдержал его. Для меня остались в мире две задачи: моя русская деятельность и ваше развитие. Одна — удалась вполне, и работа, жертвы — все вознаградилось успехом. От вашего развития я жду много; но тут я не умел сделать то, что хотел. Из тебя вышел иностранец — вероятно, моя вина, что я не умел развить в тебе даже пониманье русского вопроса, но проходя мимо этого — я думал, что ты устроишь свою жизнь пошире обыкновенного average[41]. Случилось не так. Испуганный нелепостью женитьбы в 21 год — ужасаясь последствий для обоих, я хватаюсь за последнее средство — и говорю: «Испытай себя, остановись — пожертвуй уму, опытности, пожертвуй отцу — четыре года. В 25 лет — поступи как хочешь». Меньше нельзя было требовать — в ответ на это протестации с твоей стороны, что я ошибся, что ты и не думал прежде связать себя на всю жизнь. Я поверил — и только смотрел с глубоким сожалением на чисто немецкий оборот дела — формальностей, вмешательства старших — словом, все проза немецких нравов.
— в последнем письме ты просто намекаешь на то, что 25 или 24 года все равно, а, продолжая, можно дойти, что 24 и 23 — 6 месяц<ев> еще ближе и пр. Стало, душевной силы, стало, преданности и веры ко мне — настолько нет. Стало, и эстетического чувства — по которому женатые студенты или мальчики смешны — тоже нет.
И ты имеешь необдуманность спрашивать, почему я не радуюсь всему этому — потому что все это не нравится. Я употреблю все усилия (кроме материальных средств), чтоб тебя остановить — но вижу, что ты пойдешь своей дорогой — лишь бы она привела к чему-нибудь!
Но это не все. У меня остается большая надежда на Тату, — последние мечты, которыми я липну к семье, к воспоминаниям. Думал ли ты, приглашая ее на некоторое время, что ты можешь мне разбить и это упование? Я бьюсь, как рыба об лед, чтоб ввести элементы серьезного образования, чтоб не развивать в ней преждевременной страстности. Твой пример гибелен для нее. И ты, нисколько не думавши хочешь, боясь обидеть susceptibilité[42] старушки и желая познакомить Тату, — хочешь, чтоб она была свидетельницей девочки тех же лет, помолвленной и собирающейся идти замуж. Мне становится до такой степени страшно, что я себя спрашиваю в иную минуту: да исполнил ли я обет, данный у постели умирающей? Умри я — через месяц и этот венок весь распустится в бедную огородную жизнь. Я видел у Наташи уже поползновения, не нравившиеся мне, а ты de gaîté de cœur[43] хочешь ей дать coup de grâce[44]. Ты не думал об этом, — зачем не думал?
— остается все по-прежнему. Когда начнутся вакации, если она до тех пор не приедет с Сатиным в Швейцарию, — ты за ней поедешь, можешь провести от 10 дней до двух недель в Берне и ехать сюда к 15 августа.
Письмо это я тебя искренно прошу прочесть десять раз прежде ответа — да и вообще положи его особо. Если ты не понимаешь его, мне будет больно — оно покажет нашу даль. Ответ я посылаю — а лучше, если б этого письма не было, — отвечать трудно.
Когда Ур<ихи> едут в Тринидад?
<ет> в след<ующем> письме пришлю.
Печатается по фотокопии с автографа (IISG). Впервые опубликовано (неполно): Л —333 (с примечанием М. К. Лемке: «Опускаю несколько строк по семейным соображениям» — Л X, 333). На обороте письма находится адрес (фотокопией редакция не располагает). Автограф л. 2 поврежден; слова «уже», «ты», окончание слова «grâce» (стр. 61, строки 3—5)
∞ мир. — Имеется в виду «Рассказ о семейной драме» «Былого и дум» (см. X, 299).
«Испытай себя ∞ В 25 лет — поступи как хочешь». — См. письмо 20.
... старушки — Л. Фогт.
[41] среднего человека (англ.);
— Ред.
[44] последний удар (франц.). — Ред.