118. В. И. КЕЛЬСИЕВУ
13 (1) декабря 1865 г. Женева.
13 декабря.
Boissière. Genève.
Долго не писалось к вам после последнего письма вашего. Оно ужасно. Мы в предвидении несчастия писали наше письмо. Что тут делать словами?
Письмо ваше носит следы вынесенных бедствий и лихорадочного расположения духа. Если этот тон отчаяния и своего рода метанья из стороны в сторону вас сколько-нибудь врачует — то и хорошо. Но делать из него норму и теорию жизни невозможно. Жизнь вас страшно раздавила — вы лично имеете все права на скитанья как перекати-поле. Но все же это случайность — вас несчастия захватили, прежде чем вы устоялись на чем бы то ни было, и оскомина у вас делается натощак. Если у вас был субъективный интерес к делу — то вы все же не имеете права сердиться, потому что вы, в сущности, ничего не сделали — а можете идти прочь. Если же был и объективный интерес — то вы ошибаетесь, что все идет дурно. И мы и не мы большей частью делали вздор — а дело шло своим чередом. Лично может спасти человека одно — работа. Какая цель, какая польза? Вопросы чрезвычайно важные — но вся природа и все люди, захваченные постоянно делом своего развития, устройства, кормления, продолжают — философствуя и не философствуя — работу. На людях и смерть красна. Я полагаю — еще раз — что индивидуально вы, я можем отказаться тянуть канитель, идти в бегуны или шарманщики — это и не порок и не добродетель.
Отчего бы вам не начать писать? Что раскольники оказались демосоками на свой манер, а не на ваш — это еще не беда. В отношениях неверующих к фанатикам всегда бывает хромая нога.
Напишите еще раз о ваших планах. Если вам нужны деньги — фр. 200 я пришлю, но научите как, чтоб дошли (я спрашивал вас уж об этом).
Отчего Жуков<ский> так плохо доставлял вам «Колок<ол>», не возьмет ли он на комиссию экзем<пляров> 10... 20...?
Прощайте.
La Boissière,
Genève.
Рукой H. П. Огарева:
Дойдет или не дойдет до вас это письмо, бедный мой Василий Иванович? Еще ли вы на месте или уже на пути? Стану ждать от вас ответа и надеяться, что вы им не замедлите так, как я своим — то от дела, то от безделья, то от болезни, то от прогулки, то от сомнений — где вы? Да и вам мудрено отвечать, Кельсиев. В таком ли вы расположении духа, чтоб услышать голос правды! Утешать вас, уговаривать вас — я не стану, это как-то глупо и скорей приходит в голову человеку равнодушному. Одно только скажу — сберите все силы ради правды и дела, и все же изживется век легче, потому что будет занят сознательно, и тут-то найдется крепость выносить горе и жизнь, а ведь и то и другое надо же выносить, потому что самоубийство пошло.
начинает остывать, горе о прошлом растет в свой размер чистой святыни — и человеческий мозг освобождается для работы. — Пишите еще, Василий Иванович. Обнимаю вас и жду вашего письма.
Не похлопочете ли, чтоб в Галаце продать «Колокол», изд<аваемый> нами в Женеве. Если можете поместить, я вам сто экз<емпляров> пришлю.
В Тульче, говорят, требуют, и очень. Не возьмется ли Жуков<ский>?
Примечания
Печатается по автографу (ПД). Впервые опубликовано, вместе с припиской Огарева: PC, 1889, № 1, стр. 188—190.
Ответ на письмо В. И. Кельсиева от 11 ноября 1865 г. (ЛН, т. 62, стр. 207—211).
Мы в предвидении несчастия писали наше письмо. — Письмо 103. Несчастье — смерть В. Т. Кельсиевой.
... вы все же не имеете права сердиться ∞ ошибаетесь, что все идет дурно. — В письме от 11 ноября 1865 г. Кельсиев писал: «... я бросаю свою кирку и заступ, снимаю передник, смываю с себя известку и ретируюсь — судите меня, как хотите, лгать ни перед собой, ни перед вами я не могу. Я работал, другие работали — дело не шло, т. е. шло по-своему».
... раскольники оказались демосоками на свой манер... — Герцен отвечает Кельсиеву на его признания о разочаровании в своей деятельности среди раскольников. Демосоки — демократы-социалисты. Ср. письмо 30 и комментарии к нему.
«Колокол»... — См. письмо 100 и комментарии к нему.
Ответное письмо В. И. Кельсиева от 27 декабря 1865 г. — ЛН, т. 62, стр. 211—212.