58. Н. П. ОГАРЕВУ
20 (8) марта 1867 г. Ницца.
20 марта. Середа. Nice.
Много приходится писать к тебе и много неприятного. Твоя записочка сильно рассердила N<atalie>. Замечание о Лизе было несколько странно по отрывочности (à propos, зачем ты пишешь письма только тогда, — и всякий раз оговариваешься об этом? Тата выдумала тип твоего письма: «Милая Т<ата>, я на днях к тебе буду писать», — и через два месяца: «Сегодня мне некогда...»)... из-за него — разговор, который мог бы остаться так. Но вчера пришло опять письмо от Сат<иной>. Она просто приступает к горлу, чтоб N<atalie> ехала и везла Лизу; говорит, что все будет улажено, требует сейчас ответа, хочет прислать Ал<ексея> Алексеевича) и деньги на дорогу. Умоляет решиться. О нас ни полслова. Ясно, что Сат<ин>а знает все и что она считает меня слабым человеком, а детей — извергами (это не сказано). И вот N<atalie> требует сейчас ответа. Я говорю, что Лизу я не позволю взять. — «А я не хочу так жить». — «Что же ты хочешь?» — «Я не знаю, все невозможно...» Ты можешь себе представить тон... Наконец я сказал, что требую Сатина сюда и прежде не дам ответа. N<atalie> не хочет, чтоб мы виделись с С<атиным>. Тайно она не уедет — но все вместе предвещает страшные компликации. Сатин действительно необходим. Труб<ецкой> должен возвратиться для свадьбы. Жду его. Но если по дороге случится писать Сат<ину> — пиши с мудростью змия.
Если так продолжится, я сам начинаю думать, что придется отпустить после переговоров Сат<ина>, крещенья и пр. Я так прекрасно устроил вновь связь Лизы с Татой и Ольгой, — Nat<alie> ничего не хочет и всему помешает. Я хотел, чтоб Тата приехала в конце мая сюда и подождала бы Мейз<енбуг> и Ольгу — да сверх того, и моего возвращенья в начале июля. Мейз<енбуг> и Ольга должны были бы жить особо (квартиры летом даром) — и был бы последний опыт. Его N<atalie> уже совершенно сгубила, а между тем, несмотря на порывы любви, нам с тобой нечего считать — Тревога и самолюбие все же на первом плане.
У Лизы катар; избаловавши ее всякими причудами, N<atalie> вчера ее ругала (я иначе не могу сказать) на чем свет стоит за то, что она не принимает лекарств... Я должен был вступиться. Язык ее губит. Я смотрю как доктор, удерживаю себя, — но не могу же всегда — и начинаю пережевывать мысль о русской семье для Лизы, не имея возможности что-нибудь сделать из своей. (Из письма Сат<иной> видно, что N<atalie> их страшно настращала Лизиной болезнью и что ее покинули одну.)
Напиши (когда тебе есть когда)
Вероятно, Краев<ский> сделает процесс — беда не велика, лишь бы достать очень ловкого адвоката. Разве против Разина — Резина.
Хотел с Гол<ынского> на общий ф<онд> — нет, не поддается. Ан. Шувалов ему наврал с три короба о нигилистах, о том, что Мил<ютин> представлял нас в правительстве, etc., etc.
Прислать или нет статью «Венеция»? — И вздор и дело: речь о будущности Италии и, начинаясь с шутки, опять идет к нашим финнам (но не чухонцам).
r Granvillier (парижской школы, но ничего) о Лизе. Он, разумеется, говорит, что тогда был небольшой бронхит, а теперь катар. Железы опухли немного; он советует в июне — море, в июле — серные ванны. Здесь есть возле.
ЛБ). Впервые опубликовано: неполно — BE, 1908, № 1, стр. 126; полностью — Л XIX, 248—249.
«аккитированной женщине», о конфликте с Краевским, об очерке «Venezia la bella». 20 марта приходилось на среду в 1867 г.
Твоя записочка сильно рассердила N<atalie>. — Эта записка Н. П. Огарева неизвестна.
... компликации — осложнения, путаницу (франц. complication).
<ецкой> должен возвратиться для свадьбы. — См. письмо 2.
... после ~ крещенья... — Лиза Герцен не была крещена (см. письмо 97).
~ князь Урусов. — См. письмо 55 и комментарии к нему. Огарев исполнил просьбу Герцена, назвав имя защитника в подстрочном примечании к статье «Дело крестьянки Волоховой».
Вероятно, Краев<ский> сделает процесс... — См. письмо 56 и комментарии к нему.
— Резина. — Игра слов: «Стенька Разин» — прозвище Краевского; Raisin — фамилия французского адвоката.
Прислать или нет статью «Венеция»? — Очерк «Venezia la bella» (XI, 468—483). В «Колоколе» этот очерк не печатался, он был опубликовав лишь в 1869 г. в возобновленной «Полярной звезде».
... речь о будущности Италии и, начиная с шутки, опять идет к нашим финнам (но не чухонцам). — Говоря о будущности Италии, Герцен развивал мысль о том, что народы, даже потеряв свою государственность, сохраняют национальную самобытность и способны вновь возродиться, но уже в ином качестве и политическом значении. Возможно, это положение он считал применимым к Финляндии.