Герцен А. И. - Бакунину M. A., 29 (17) апреля 1867 г.

78. М. А. БАКУНИНУ (черновое)

29 (17) апреля 1867 г. Женева.

29 апр<е>л<я> 1867.

... Твое письмо, если хочешь, я напечатаю, но позволь немного уменьшить ругательств. Статьи жду, [вероятно] и молю все<вышнего?> <1 нрзб.> они у тебя не застрянут в мозговом проходе, как «Записки», трактат о государстве, ректификация «Колокола» и все остальное, тобою не писанное.

Почему после телесного развода с Россией делаешь духовный? [Я не понимаю.] Что твоя деятельность в Неаполе полезна — это я оценил теперь, бывши в Флоренции и Венеции и читая ваши журналы, — но это не резон, чтобы dépit[131] на Россию продолжать до того, что с ней не говорить.

Ты сердишься на Россию, что она идет по колена в грязи и крови [а не <по> нашему рецепту]. Да беда в том, что и все остальные народы так идут. И вопрос собственно не в том, чисты ли сапоги, а в том, туда ли она идет. как мы все].

Ты умел оценить в С<ибири> цивические и демократические доблести в <2 нрзб.> Муравьева, [зарывавшего казаков, губившего отряды и {бывшего) деспотом душ. И хорошо сделал. Как же ты из всякого события, совершенного в России, не видишь, что рядом с временной гадостью] сделай то же из России. Пойми, что дело идет нужником, но своим чередом. Следил ли ты за судом присяжных? [Это поглощающий интерес. Следил ли за зем<скими> соб<раниями>, за предлож<ением> обложить дворян податью Revue нам   <2 нрзб.> «Гол<осе>», «Москве», «СПб. Ведомостях»] за судом вообще?

Скар<ятин> лезет из кожи и кричит: Милют<ин>, Сам<арин>, Черк<асский> прилагают на практике теории Гер<цен>а. «Крупная собственность шатается», а с ней все остальное. Вместо того чтоб [снова] начать новую речь, ты в Schmerzen[133] отворачиваешься.

Далее, как бы мы ни были сентим<ентальны>, но нельзя же нам, как индейки, лечь в гроб с унижением<?>. Вся наша роль в отношении польского дела была колос<сальной> ошибкой [разд<еляемой> на нас таким образом: IV тебе, II Огар<еву>, I мне. Ты] вспомни, как я [костью в горле] спорил, кричал, мешал [тебе сначала и почему думал, что твоя честь требует ехать. Но что] С тех пор прибыло [—это] убеждения в соверш<енной> неспособности, отсталости, тупости этой доблестной и глупой нации. Мартьянов был прав, нам следовало молчать и выжидать конца. Мы сгубили свое положение — да еще притом без веры (верил ты один в самом деле). [Oggi о mai[134]] надобно теперь вынырнуть с восточной волной, суметь не терять фарватер — вот, мой Гросфатер, моя исповедь.

ЦГАЛИ). Местонахождение подлинника, отосланного Бакунину, неизвестно. Впервые опубликовано по тому же черновику: Письма Б, стр. 191—192.

Письма Б, стр. 197—200).

... Твое письмо, если хочешь, я напечатаю... — Бакунин писал 8 апреля 1867 г., что он поручает Герцену ответить за него на обвинение в поджогах и обещает прислать ответ и от себя. 20 апреля это письмо было прислано Бакуниным и опубликовано в «Колоколе», л. 241 от 15 мая 1867 г. вместе с дополнительным письмом от 3 мая. К письму было сделано небольшое примечание Герцена (см. XIX, 325—326).

 — Имеется в виду бегство Бакунина из Сибири в августе 1861 г. и отказ его отвечать на обвинения и беспокоиться о том, что будут думать и говорить о нем в России.

... твоя деятельность в Неаполе полезна... — В Неаполе Бакунин организовал ряд тайных обществ: «Союз социальных революционеров», «Интернациональное братство» и др., вел активную работу по пропаганде своих взглядов, публиковал в газете «Libertá е Giustizia» программу и воззвания своего братства.

... — мечтатели, энтузиасты (нем. Schwärmer).

Ты умел оценить в С<ибири> ~ сделай то же из России. — Находясь в ссылке, Бакунин пользовался покровительством генерал-губернатора Сибири Муравьева-Амурского, своего близкого родственника, который, разыгрывая из себя либерала, ходатайствовал об облегчении участи Бакунина, привлек одно время к работе сосланного в Сибирь М. В. Петрашевского и т. д. Бакунин, в свою очередь, восхвалял Муравьева-Амурского в письмах Герцену (см. письма от 7 ноября и 8 декабря 1860 г. — Письма Б, —50, 63—74) и резко возражал на обвинения, выдвинутые против Муравьева в «Колоколе» (см. Ю. Стеклов. М. А. Бакунин, его жизнь и деятельность. Часть I (1814—1861). М., 1920, стр. 361—386).

... Цивические... — гражданские.

<сальной> ошибкой... — Герцен писал Аксакову: «Мы были с самого начала против восстания, и не только в статьях, но во всех разговорах... Мы умоляли поляков всех партий, всех оттенков не возмущать дела русского развития и идти к свободе и независимости иным путем, идти вместе с нами. Но отвратить восстания мы не могли» (XIX, 253).

Мартьянов был прав... — В «Былом и думах» Герцен писал, что за несколько дней до восстания в Польше к нему пришел Мартьянов и сказал: «... так ли, иначе ли, а „Колокол”-то вы порешили. Что вам за дело мешаться в польские дела... поляки, может, и правы, но их дело шляхетское — не ваше. Не пожалели вы нас...» (XI, 373).

... (верил ты один в самом деле). — Бакунин не столько верил в успех польского восстания, сколько со своей кипучей энергией, искавшей дела, жаждал его, а о результатах, чисто авантюристически, не думал. «Он увлекался не доводами, а желанием. Он хотел верить и верил» — писал Герцен (XI, 368).

... надобно теперь вынырнуть с восточной волной... — Бакунин отвечал на это (правильно понимая под «восточной волной» «восточную войну»): «А я не верю в восточную войну — и скажу почти твоими словами, она нас не вынесет, а мы — или зачем же мы? — наше государство ее загрязнит и испортит своим вмешательством. Оно ищет на Востоке не новой жизни, а возмездия и вознаграждения за нанесенный урок старой жизни крымскою кампаниею, надеется восстановить ее новыми победами под крутой шумок» ( Б, стр. 195).

Ответное письмо М. А. Бакунина от 7 мая 1867 г. — Письма Б, стр. 194‑195.

 — Ред.