92. Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ
20—21 (8—9) мая 1867 г. Женева.
20 мая. Понедельник.
Дай твою руку — и договорам, — всякий раз как ты говоришь о своем положении — у меня бьется сердце сильнее, и мне так хотелось бы тут найти якорь спасения для тебя. Воскресни — рождением — могила тебя только доломала — пусть колыбель спасет. Я тебе это пишу — глубоко потрясенный, сам удивляясь моей молодости и прочности надежд. По переписке я узнаю — скользнут мои слова или взойдут в тебя глубоко.
Ты постоянно хлопочешь о внешней прочности — о внешнем устройстве, тебе мало того, что в моих строках, — оттого я бессилен тебе помочь. Твой консерватизм — одно пустое беспокойство. Той прочности в нашей жизни, к которой ты могла привыкнуть, нет... не для нас, а для всех... Вчера Пьер Леру мне сказал: «Вот в 72 года... я брожу... без крова, без семьи — и ищу где приклонить голову... и это так ненадолго». Вчера проезжал приятель Бакун<ина>. Бакун<ин> пишет: «Вероятно, еще месяцев шесть останемся здесь — а там что?» Я тебе написал о верных месяцах, в которые можно сказать всё, — ты и этим недовольна. Потому-то я и ищу мира и выхода в твоем положении (не вырывай у меня и этот якорь). Оно окончит дурную сторону траура и того отчаянья, против которого восставал Астр<аков> и в котором была не одна печаль, что он и провидел.
Твоя встреча с Татой определит ее будущее отношение к тому времени.
Умей теперь навеки приобрести Елизавету — теперь это легко — но с простотой, с любовью и смирением.
Аминь.
Мне очень не нравится, что у тебя остается сумасшедшая кухарка. Береги нервы Лизы.
Завтра припишу.
Вот и опять Петр Рыжий — как его звал Белинский — просидел часа три. «Я, говорит, смотрю на вас и не насмотрюсь — все черты не французские— и энергия иной расы и пр.»
NB. A propos, вот работа: сейчас принимайся переводить письмо мое к Аксакову на франц<узский>. Оно шумит.
Представь себе, что с моего приезда — не было пяти дней порядочных. Дождь, холод, вьюга. Дождь льет теперь две недели. Как же ехать из южного климата сюда! Вероятно, Ниццу тебе придется оставить к концу года — но все же не дальше Марсели. Об этом будем думать вместе.
Гадости и сплетни продолжаются. Я получаю одно ругательное письмо за другим.
Письмо это, очень может быть, придет вместе с Татой.
Что книга Лизе — пришла?
Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: неполно — Н. А. Тучкова-Огарева. Воспоминания. М., 1903, стр. 286—287; полностыо — XIX, 324—325.
Год написания определяется упоминанием письма к И. С. Аксакову.
... всякий раз как ты говоришь о своем положении — у меня бьется сердце сильнее... —
Вчера проезжал приятель Бакун<ина>. — Очевидно, Герцен имеет в виду Валериана Мрочковского, о котором М. А. Бакунин писал Герцену 7 мая 1867 г. (см. Письма В, стр. 302).
<аков>... — См. письмо 80.
Твоя встреча с Татой... — Н. А. Герцен приехала в Ниццу 23 мая.
— как его звал Белинский... — Пьера Леру в кругу Белинского называли «Петр Рыжий». См. «Венок Белинскому». М., 1924, стр. 264.
... принимайся переводить письмо мое к Аксакову... — См. комментарии к письму 68.
— См. комментарии к письму 89.
Ответное письмо Н. А. Тучковой-Огаревой неизвестно.