Герцен А. и. - Герцену А. А. и Мейзенбуг М., 27 - 28 (15 - 16) февраля 1868 г.

277. А. А. ГЕРЦЕНУ и М. МЕЙЗЕНБУГ

27—28 (15—16) февраля 1868 г. Женева.

27 февр<аля>.

Письма ваши пришли. Дела идут долею хорошо — а долею не очень. Тревожное время прошло — но теперь оказывается, что сращение делается очень медленно и, может, отсутствие всякой лихорадки пользы не сделало. Майор как хирург очень хорош. Опасности (без обморока) не предвидится, диета строгая, и уход хорош днем и ночью. Но лежать придется долго— это послужило бы на пользу, жалеть нечего. Я сомневаюсь.

Приезжать теперь ни тебе, ни Тате нужды нет, готовность ваша хороша — но действительно нужды нет. Если б что-нибудь случилось аггравантное, я буду телеграфировать — чем дольше нет телеграфа или письма, тем лучше, значит all right[399].

Главное, его слишком тормошат — Бакунин, Утин, Достоевский, Мерчинский, Чернец<кий>, Данич, мы — и все его женевские собутыльники и petits Lanciers[400].

Что в будущем? — вот вопрос настоящий, и я перед ним стою wie ein Ochs am Berg. Несчастие это перетряхнуло всех, самого Огарева, и он на другой день после выздоровления начнет ту же жизнь. — Мери рассказывает чудеса об его похождениях, он до того привык к этой бродячей жизни — по кабачкам — что его ничем не заарканишь. Ни слезы ее, ни брань, ни мои слова — не имели влияния. Тут у Огар<ева> является такая жестокость и такой эгоизм — которой в его любящей и симпатичной душе нельзя предполагать.

Из Ланей его надобно увезти, и, вероятно, я это сделаю к лету. Ну съедемся как-нибудь месяца на два, на три... а там непроницаемый туман.

Утин, который у вас, — лжец, десять раз пойманный, его брат все же гораздо лучше его. Как может Мещер<ский> не раскусить его? Володимирову, мне кажется, ты слишком бранишь, а у Мейз<енбуг> тик. Мне очень не нравятся контры, — живите покойно хоть в виду таких несчастий.

Сколько я пробуду здесь — я не знаю. Разумеется, я не уеду, пока мое присутствие нужно (тем, что я всех толкаю и электризую).

Здесь один господин до болезни хохотал над моими «Aphorismata» — а они, по-моему, ужасно печальны. Увидите 1 апреля в «LeKolokol». Но русский текст лучше — потому что я весь его написал слогом старого педанта, что придает особую злость каждому слову. К тому же у меня в русском есть священник, помогающий мне переводить латинскую тетрадь — совершенно непереводимый.

Ольгу целую. Володимирову не целую...

Et à vous, carissime Malvida, je serre kt main — et — soyez recueillies et tranquilles en face d'un malheur.

Je donnerai votre lettre ce soir à Ogareff. Il va bien, faites-vous traduire les détails[401].

28 февраля.

Огарев очень удовлетворителен. Всем кланяется. Что за таинственное письмо послал ты через Тхоржевского — Устинову? — Не делайте, пожалуйста, скандалей. Жду писем.

Печатается по фотокопии с автографа (IISG). Впервые опубликовано: Л XX, 180—181.

«Aphorismata...» в «Kolokol» и о болезни Огарева.

Письма ваши пришли. — Эти письма А. А. Герцена и М. Мейзенбуг неизвестны.

... сращение делается очень медленно... — О несчастном случае с Н. П. Огаревым см. письма 274 и 275.

 — отягощающее (франц. aggravant).

Главное, его слишком тормошат — Бакунин, Утин, Достоевский... — Ф. М. Достоевский во время своего пребывания в Швейцарии в 1867 г. часто встречался с Огаревым. А. Г. Достоевская пишет в своих «Воспоминаниях»: «Знакомых в Женеве у нас не было почти никаких. Федор Михайлович всегда был очень туг на заключение новых знакомств. Из прежних же он встретил в Женеве одного Н. Огарева, известного поэта, друга Герцена, у которого они когда-то и познакомились. Огарев часто заходил к нам, приносил книги и газеты и даже ссужал нас иногда десятью франками... Федор Михайлович ценил многие стихотворения этого задушевного поэта, и мы оба были всегда рады его посещению...» (Воспоминания А. Г. Достоевской. М. — Л., 1925, стр. 114).

— лжец ~ его брат все же гораздо лучше его. — См. письмо 271 и комментарии к нему.

 пока мое присутствие нужно... — Приехав в Женеву 22 февраля 1868 г., Герцен оставался там до 7 апреля 1868 г.

«Aphorismata» ~ «». Но русский текст лучше... — См. комментарии к письму 276.

 ~ Устинову? — Это письмо А. А. Герцена, остающееся неизвестным, касалось Е. Володимировой (см. комментарии к письму 254). А. А. Герцен, недовольный поведением Володимировой и опасаясь ее влияния на сестру, настаивал, при поддержке своих флорентийских друзей, на выезде Володимировой из Флоренции. По-видимому,. об этом А. А. Герцен писал Г. Г. Устинову, мужу сестры Володимировой. А. И. Герцен, также не одобрявший дружбы дочери с Володимировой (см. письмо 271), вместе с тем упрекал сына в жесткости и нетерпимости (см. об этом письмо 279).

[399] все благополучно (англ.) — Ред.