374. Н. П. ОГАРЕВУ
11 июля (29 июня) 1868 г. Берн.
11 июля. Bernerhof № 6.
Bern.
— который долго не забуду. Начался он скучно от дурного распол<ожения> N<atalie> — я уехал low spïrited[22], но от Olten’a всю дорогу ехал с Люйсом и его женой (ну которая пишет английск<ие> романы) — он оживил меня, необыкновенно умный и бойкий человек. Между прочим, спросил меня: «Est-ce que votre Golos paraît toujours?»[23] — за что ему досталось порядком.
Но к трагедии Долгор<уков> очень плох, но сильный организм не сдается, как крепость. У него из ног пущена вода и льется постоянно. Лицо его совершенно осунулось — и стало как-то важнее. Говорит несвязно, глаза потухли — он не знает близости конца — но боится. А главное, внутри его идет страшная передряга. Мне он был рад без меры — но и без шума — он постоянно жмет мне руки — и благодарит. Верит он во всем мире — мне одному и моему наместнику Тхорж<евскому>. —
Утром призывает он Тхорж<евского> и Фогта и объявляет, что его ночью отравил его сын, что он подливал из стклянки что-то желтое (я полагаю, что рассказывать этого не следует) — затем, после разных страшных вещей, он послал Фогта сказать, чтоб сын сейчас ехал назад и что он, щадя его, скроет. Фогт, сам испуганный, — исполнил поручение. Сын, разумеется, вспылил. Но Дол<горуков> его тотчас позвал — и стал просить прощенья. — Когда я взошел, он всех выслал и, взяв меня за обе руки, — уставил на меня, приподнявшись, мутный взгляд. «Гер<цен>, Гер<цен> — бога ради, скажите, я вам, одному вам, верю, одного вас уважаю... ведь это сумасшествие, ведь это вздор?..» — «Вы сами видите, что сумасшествие, где же последствия?» — «Да... да, очевидно, бред... так, вы думаете, бред?» (и это десять раз) и вдруг, опускаясь, он тихо повторил раза два: «Нет, уж вы... уж бога ради... вы уж понаблюдите над тем, что со мной делают»... и показал вид, чтоб я молчал, — после чего он задремал и, проснувшись, попросил откушать с сыном — что мы и сделали. Сын был раздражен сначала — но за обедом, после двух, трех бутылочек и абсинту, — оправился, странный он человек. — Все это вместе так нервно подействовало на меня — что я всю ночь не спал и голова тяжела.
Фогт говорит, что ни одного шанса нет на спасение и что ежели его оставить так, то и карачун. — Мне кажется, сил еще много.
Об моих чирьях он говорит, что скажет — после разложенья урины. Но думает, что следует предпринять большую кюру.
Тата здесь. Письмо ее я получил, которое она ждала в Люцерне.
Нашлись ли корректуры, и что делается с «Круповым»?
Один лист «Le Kolok<ol>» — посылаю, другой, если пришлет Тхор<жевский>, отошлю тотчас.
Прощай.
Узнай, пожалуйста, у Чернецкого, где я могу достать брошюру против Меросл<авского> Бакунина. Густав Фогт ее имеет — Рейхель имеет. А я ищу, где бы достать. Если Бак<унин> не запретил, — я желал бы иметь.
Примечания
ПД). Впервые опубликовано: PC, 1886, № 12, стр. 663—664.
Год написания определяется упоминанием предсмертной болезни П. В. Долгорукова.
В автографе перед: — первоначально было: ожи<вленный?> (стр. 406, строка 29).
Пишу тебе почти то же, что писал в Люцерне. — См. выше письма 372 и 373.
... и его женой (ну которая пишет англий<ские> романы... — Известная романистка М. -А. Эванс, писавшая под псевдонимом «Джордж Элиот».
... кюру — лечение (от франц. сurе).
<авского>... — Речь идет о напечатанной М. А. Бакуниным в 1868 г. в женевской типографии Л. Чернецкого французской брошюре «Un dernier mot sur M. L. Mieroslavski» («Последнее слово o г. Л. Мерославском»). См. о ней в письме М. А. Бакунина к Н. П. Огареву от 14 июня 1868 г. (Письма Б, стр. 215—216).
— Ред.
«А что. ваш „Голос” все еще выходит?» (франц.). — Ред.