388. Г. КИНКЕЛЮ (черновое)
31 (19) июля 1868 г. Цюрих.
Monsieur,
Je vous ai envoyé hier les №№: du Kolokol que j’ai trouvés сhez moi. Dans l’un <d’eux> il у a une exposition générale de notre point de vue — invariable [comme il l’était a Londres] (Prolegomena). Dans un autre — nos rapports actuels — à la question polonaise [à propos de Mieroslavsky].
J’ ai cru nécessaire de le faire par [le même] un sentiment très simple d’égard et pour vous et pour moi.
[En venant vous faire une visite de bon souvenir — certes, je ne me suis pas attendu à être attaqué]
Je [vous] conteste [comme] à tout homme sérieux [d’attaquer] le droit d’inculper des gens qui ont aussi fait leurs preuves et de les attaquer sans les lire — sur des articles de la Gazette d’Ausbourg ou sur des on dit des ennemis. [En conséquence] Je lous [demande] prie après lecture faite de [statuer] définir pour vous-même en quoi consiste le changement — de le dire et d’insister lorsque passant par la ville que vous habitez je vous ai fait une visite de bon souvenir.
Si je suis en erreur — [je le suis depuis] ou non, c’est une autre question, — [je] ce que je veux prouver, c’est [que je suis] que j’ai prêché mon hérésie depuis le commencement de ma propagande en Occident — c’est à dire depuis 1849 [et qu’il n’y a pas de changement].
[N’avez-vous jamais entendu de moi à Londres les mêmes choses que vous trouvez dans les feuilles que je vous envoie maintenant.]
S’il у a changement — le changement n’est pas de [mon] notre côté mais dans la position entièrement changée par vous. Les grands événements [en Prusse] en Allemagne — pouvaient [vous faire prendre — vous et vos en général] vous imposer le drapeau prussien pour un drapeau de progress — tandis que la bannière impériale tachée du sang polonais [etait] reste toujours pour nous le symbole du despotisme écrasant et du régime militaire — que nous détestons.
[Nous sommes restés fidèles — dans notre haine pour l’empire de Pétersbourg — et encore plus dans notre foi dans [l’élément] l’avenir social du peuple russe. Je vous demande pardon et pour]
’en voulez pas ni pour la visite, ni pour les commentaires qu’elle a nécessités. Vous devez etre d’autant plus indulgent — que ni l’une, ni les autres ne se répèterons [pas plus] pas de longtemps.
Recevez, monsieur, mes salutations les plus distinguées.
Alex. Herzen.
31 juillet 1868.
Hôtel Baur.
Kinkel
Ntumüsterhoff,
Hirstland.
Zürich.
Милостивый государь,
я отправил вам вчера те номера «Kolokol», которые нашел у себя. В одном из них есть общее изложение нашей точки зрения — неизменной [какой она была в Лондоне] («Prolegomena»).
— наше нынешнее отношение к польскому вопросу [(по поводу Мерославского)].
Я счел необходимым сделать это из простейшего чувства уважения и к вам и к себе.
[Придя навестить вас по старой памяти — я, конечно, не ожидал, что подвергнусь нападению]
Я не признаю ни за одним серьезным человеком права обвинять людей, также зарекомендовавших себя на деле, и нападать, не читая их, — лишь на основании статей «Аугсбургской газеты» или вражеских пересудов. перемена [наших убеждений] нашей линии поведения, — перемена, столь [большая, столь безумная] значительная, что вы сочли своим долгом сказать мне об этом и настаивать, когда, будучи проездом в вашем городе, я зашел навестить вас по старой памяти.
Ошибаюсь я или нет — это другой вопрос, я хочу лишь доказать, что я проповедовал свою ересь с самого начала своей пропаганды на Западе — т. е. с 1849 года [и что нет изменения].
[Разве вы никогда не слышали от меня в Лондоне то же самое, что найдете в номерах, которые я вам теперь посылаю.]
— то перемена не с нашей стороны, а в том, что вы совершенно изменили свою позицию. Большие события, происшедшие [в Пруссии] в Германии, могли [заставить принять — вас и ваших вообще] навязывать вам прусское знамя как знамя прогресса, — тогда как императорский стяг, запятнанный польскою кровью, остается для нас по-прежнему символом гнетущего деспотизма и ненавистного нам военного режима.
[Мы остались верны своей ненависти к петербургской империи — и еще больше своей вере в социальное будущее русского народа. Прошу у вас прощения и за]
Не сетуйте на меня — ни за мое посещение, ни за объяснения, им вызванные. Вы должны быть тем более снисходительны — что ни то, ни другое теперь уже [никогда] долго не повторится.
Примите, милостивый государь, уверение в моем истинном почтении.
Алекс. Герцен.
Hôtel Ваur.
На обороте:
Кинкель
Neumünsterhoff,
Цюрих.
Примечания
Печатается по черновому автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: ЛН
На обороте автографа рукой Герцена: «Monsieur N. Ogareff. 493, Petits Philosophes. Genève» и черновой набросок «Жернов засоренный...» (см. его в т. XXX, кн. 2-я наст. изд.).
... я отправил вам вчера те номера «Kolokol», которые нашел у себя. — Накануне, во время своего пребывания в Цюрихе, Герцен посетил Г. Кинкеля, о котором см. в «Былом и думах»» — XI, 152—155. См. также К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VII, стр. 315—317 и т. VIII, стр. 249—281. О происшедшем у Герцена столкновении с Кинкелем см. в следующем письме.
В одном из них есть общее изложение нашей точки зрения... — Имеется в виду статья Герцена «Prolegomena» (см. комментарии к письму 149).
— Статья Герцена «Frisant la question polonaise» (см. комментарии к письму 293).