110. H. А. ГЕРЦЕН
13 (1) июня 1869 г. Женева.
13 июня. Воскресенье и все еще Женева.
Если ты развернешь «Былое и думы», то увидишь, что Саша родился не 12 июня н<ового> ст<иля>, а 13 июня ст<арого> ст<иля> — стало, 25 июня — как мы и праздновали. Мой подарок приходит кстати, вчера он послан, т. е. деньги, которые я обещал; с ними поехала и «Мазурка», 10 экзем<пляров>. Ты поднеси Мальвиде, Шиффу, Пенизи.
<униным> идет своим чередом; я из письма моего вымарал все личные намеки — и написал еще два. За него отвечал Огар<ев> — и я уж отвечал ему, все это может с легкими изменениями напечататься. Деятельность Бакунина изумительна, он ходит с одного собранья на другое, его возят как социального акушера то в Лозанну, то в Локль. Он везде проповедует общее разрушение — консерваторы бледнеют, пасторы проклинают, а он спокойно садится за три фунта мяса — и, опустивши их, снова начинает проповедовать. Абстрактно он прав, но на приложении — он вне возможных данных. Между тем русская молодежь принимает au pied de la lettre[228] его программы. Студенты собираются составлять разбойничьи банды. Бакун<ин> советует жечь все документы — уничтожать вещи и <не> щадить людей. Вот куда привели тупость правительства и упорная скупость буржуазии.
В той разрушительной форме, о которой мечтает старый студент Бакунин и наши молодые бакунята, — ничего не будет на первых порах, но débâcle[229] начался. Самое важное происшествие — это одна из речей Тьера (она будет в «L'Egalité»), в которой старик с ужасом говорит о наступающей «экономической республике» и радуется, «что он не доживет». Волнения в Париже сильны. Частью правительство поджигает — но частью оно существует в умах. Все чего-то ждут. Я уверен, что Наполеон — сам не знает, что делать.
В Лозанне Grand Conseil[230] грозит работникам солдатами. Здесь Camperio кой-как ладит, но «Jour<nal> de Genève» уж намекал насчет высылки Бакунина.
— 13 июня 1849, после которой уехал в Женеву. Поспала Франция довольно — кажется, она просыпается — но есть ли сила и ум — это вопрос.
Здесь в пансионе — 19, Pré l'Evêque, так тихо, что мы торопимся медленно в Брюссель. С Огар<евым> видаемся часто. Он тот же добрый и святой — но и слабый в некоторых отношениях. Его жаль оставить — а жизнь все-таки мудрена. Влияние Мери нехорошо, и она забирает больше и больше власти. В Генри я не вижу искры улучшения, а Ог<арев> верит ему.
<арев> любит чрезвычайно — но в М<ери> такое отсутствие смысла воспитанья, что я считаю безусловно необходимым его отдать в пансион — напр<имер>, в начале будущего года. Саша должен об этом думать. О переезде Ог<арева> в Брюссель я и не думаю. Он готов переехать, но, кажется, хочет забирать Генри и пр. Ходить Огар<ев> решительно может. М<ери> водит его в казино... и Ог<арев> ходит пешком и сидит в духоте. Кстати, в последнее время он опять пьет больше, чем следует. Но скорее в хорошем расположении. Вот подробно обо всем. Теперь к важнейшему.
Я к Ольге написал — Огар<ев> и N<atalie> тоже. Тебе и одной тебе предстоит отстранить весь ненужный характер — сообщением лично важного. Пойми, что на этом — и на ответах Ольги к N<atalie> может устроиться или новый покой — или еще худшее распадение. N<atalie> здесь в очень хорошем настроении, она годы не была так дружественна с Огар<евым>, и Огар<ев> это очень оценил. Она даже не прочь остаться в Женеве — но я полагаю, что год в Брюсселе (может, ½ года) на месте. Если б Мери была умнее и, может, пошире — я бы нанял двойную квартиру. Но — а Ога<рев> поддается и хочет при себе держать и Тут<са> и Г<енри>. С этим не пойдет. N<atalie> и Лиза бывают у него. Но Лиза не знает еще всего. Теперь, Тата, ты должна всему помочь.
Во-первых, объясни Ольге — почему от нее все было скрыто; во-вторых, скажи ей, что никогда, ни одного дня не было лжи в отношении Огар<ева>. — Совсем напротив, ни одного обмана, ни одного объяснения не было с ним. Неприятные вещи, наделавшие столько бед, — все вышли после и именно из-за столкновения с вами...
— ко мне и особо к N<atalie>, — пусть пишет то, что, собственно, ее голова и ее сердце скажет. Пусть она пишет и к Лизе — но Лиза еще не знает, а потому ей надобно писать осторожно— напр<имер>, она может ее тут назвать сестрой — и ты прибавь, что хочешь ее так же называть и, пожалуй, что будешь ее звать «Герц<ен>-Огарева» — или иначе — но осторожно. Пиши и ты к N<atalie>. Странно, кажется, у нее всё разные мысли о тебе и Саше, а письмо Терезины и письмо Саши, а потом твое — ее без меры радуют. Она действительно не пришла к полному отчету всех отношений. — Теперь она несравненно лучше расположена к Саше — о тебе у нее idée fixe, что ты Лизу не любишь. (Долею в этом виновата твоя манера — это я тебе говорил уж.) Отчего Саша не пишет об этом предмете? — Ну и довольно.
Прощай.
«Прерв<анные> рассказы» пришли.
А что же «Неделя», пришла?
<ов> предлагает мне 100 руб. сер. с листа — чтоб я писал в «Дело», и спрашивает Сашу, не хочет ли писать корреспонденции «об ученой Италии» — ему он все ж дает 50 руб., т. е. — если не надобно переводить.
Покажи письмо это Саше.
Печатается по фотокопии с автографа (BN). Впервые опубликовано: СЗ, —234.
Год написания определяется упоминанием о двадцати годах, прошедших с 13 июня 1849 г.; 13 июня приходилось на воскресенье в 1869 г.
«Былое и думы», то увидишь, что Саша родился ∞ 13 июня ст<арого> ст<иля>... — См. главу XXIV части третьей «Былого и дум» (VIII, 380—388).
— и написал еще два. — Речь идет о первом варианте статьи «К старому товарищу» — «Между старичками» (XX, 660—661).
... одна из речей Тьера (она будет в «L'Egalité»)... — Отрывок из речи Тьера, опубликованный в газете «Egalité» от 12 июня 1869 г. (№ 21), был вырезан Герценом и подшит к черновой рукописи его статьи «Даниил Тьер», написанной по поводу этой речи. Предполагается, что вступительные строки к публикации в «Egalité» текста речи «великого вождя консерватизма» — Тьера — могли принадлежать перу самого Герцена (XX, 845—846).
— 25 мая 1869 г. в Лозанне началась забастовка строительных рабочих. В тот же день Государственный совет кантона Во опубликовал воззвание, в котором объявлял о принятых мерах для покровительства «рабочим, расположенным продолжать работу», т. е. штрейкбрехерам. Эти меры состояли главным образом в срочном вызове в Лозанну 112-го резервного федерального батальона, с тем чтобы солдаты обеспечили «порядок» в городе.
...«Jour<nal> de Genève» уж намекал насчет высылки Бакунина. — В связи с забастовкой типографских рабочих в Женеве и рядом столкновений между рабочими и полицией, реакционная женевская газета «Journal de Genève» повела ожесточенную борьбу с «происками Интернационала». 8 июня редакция провокационно заявила: «Благословенны страны, правительства которых обладают столь поразительным терпением, умеренностью и щепетильностью. Благословенна страна, достаточно уверенная в своих установлениях, чтобы проявлять в такой мере гостеприимство и не высылать из своих пределов иностранцев, замешанных в нынешних беспорядках».
— 13 июня 1849... — См. об этом в главе XXVI части пятой «Былого и дум» — X, 44—54.
[229] ледоход (франц.);
— Ред.